Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Споткнулась старушка о камешек, лежавший на дороге, и чуть не упала. А корзинку не удержала, выпустила из рук, и груши рассыпались.
— Вот беда! — сокрушенно вздохнув, сказала старушка.
Отбросила палкой камешек и принялась подбирать груши. Но ей, старенькой, трудно было нагибаться. И видела она плохо: шарит, шарит вокруг, пока найдет какую-нибудь грушу.
Я подошел к старушке и стал показывать пальцем, где они лежат.
— Вот… вот… Да не там… вот тут… — сердился я, когда старушка шарила не там, куда показывал.
К нам подбежала Оксана. Но она не стала подсказывать, быстро-быстро подобрала груши в фартучек и высыпала в корзинку.
— Все? — спросила старушка.
— Все! — дружно ответили мы.
— Спасибо, детки, за помощь. — И она протянула нам груши.
— Это тебе, девочка, — старушка дала Оксане две огромные румяные груши. — А это тебе, мальчик…
В руках у меня очутилась одна большая груша.
Еще раз поблагодарила и пошла дальше.
Мы были рады. Сразу же побежали домой рассказать маме, как помогли старушке и какие красивые груши она подарила нам.
Мама тоже радовалась, что у нее такие воспитанные и вежливые дети.
— Молодцы, молодцы!
А потом она заметила, что у Оксаны две груши, а у меня одна.
— А ты уже съел вторую? — спросила мама.
— Нет, не ел, — ответил я. — Бабуся дала Оксане две, а мне только одну.
— Почему же? — не поняла мама.
— Не знаю… Может, потому, что Оксана девочка, или потому, что маленькая.
— Нет, здесь что-то не так, — не согласилась мама. — А ну-ка расскажите по порядку, как вы помогли старушке.
И мы рассказали.
— Ну, вот теперь понятно, почему она тебе, Рома, только одну грушу дала, — сказала мама. — А могла бы и вовсе не дать.
— Почему? — растерялся я.
— А ты сам хорошенько подумай, — ответила мама и давай опять расхваливать Оксану: она, мол, и воспитанная, и вежливая, и трудолюбивая. Оксана такая, Оксана этакая!..
Ну да хватит все про Оксану да про Оксану. Надо и о других рассказать. И прежде всего, пожалуй, о своем закадычном друге. Чтоб вы знали, какой он —
Игорь Клювик
Товарищей у меня много — в школе, в нашем дворе и в соседних. Но больше всего я дружу с Игорем.
Мы живем в одном доме, в одном подъезде, на одном этаже, учимся в одном классе и сидим за одной партой.
Все говорят, что мы и похожи, как братья. И правда: оба белобрысые, курносые, сероглазые, у обоих веснушки.
Но в чем-то и не похожи.
Игорь, например, носит ботинки тридцать шестого размера, а я только тридцать четвертого, он ростом метр двадцать девять сантиметров, а я на три сантиметра ниже. Зато я умею шевелить ушами, а у него никак не получается.
А какая у нас дружба — судите по такому происшествию.
Когда похолодало и выпал снег, Игорю купили зеленые шерстяные рукавицы. Мягенькие и теплые-теплые.
Я тоже захотел такие. Мама купила и мне.
Однажды на большой перемене мы бросались снежками.
Услышали звонок, прибежали в класс, глянули: у меня нет левой рукавички, а у него — правой.
На следующей перемене всем классом их искали. Весь снег перекопали в школьном дворе — не нашли.
— Ну куда же она запропастилась? — расстроился Игорь. — Теперь мама будет ругать…
— И меня… — говорю.
После этого мы невнимательно слушали на уроках учителей, все думали о потерянных рукавичках и о том, как объяснить дома, куда они подевались.
Мне-то еще ничего. Мама, ясное дело, вначале рассердится, назовет вороной, разиней, потом поворчит, поворчит и купит другие. А может, и папа защитит. «С кем, — скажет, — не случалось такого?» Потому что прошлой зимой он тоже потерял где-то, и даже не одну, а сразу обе свои кожаные перчатки. А вот Игорю здорово достанется. У него мама построже, а заступиться некому: его отец, наверное, никогда не терял перчаток.
Мне было очень жаль Игоря. «А что, если отдать ему мою рукавичку? — вдруг подумал я. — У него — правая, а у меня — левая. Как раз и будет пара!..»
Да, так и сделаю — отдам. Тогда дома ничего не узнают и не будут его ругать.
Но ведь Игорь может и не взять ее. Скажет: «Чего это ты мне свою отдаешь? Бери лучше мою!»
И конечно, он будет отчасти прав. Я его выручу, а мне каково? Может, лучше показать маме хотя бы одну рукавичку, чтобы она наполовину меньше рассердилась?
Нет, отдам Игорю свою рукавичку, но так, чтобы он и не знал об этом!..
На последнем уроке я незаметно засунул рукавичку поглубже в Игорев портфель.
«Пусть удивится, когда найдет! — радовался я. — Придет из школы, вытащит из портфеля книги и тетради, глядь — а там и вторая рукавичка спокойненько лежит!»
«Как она здесь очутилась?.. Наверное, кто-то из ребят нарочно сюда запрятал, чтобы подшутить надо мной», — подумает и рад-радехонек будет, что так счастливо все обошлось.
Однако получилось вовсе неожиданное, удивляться пришлось мне.
Когда я выкладывал дома из портфеля учебники и тетради, вместе с ними вынул и зеленую шерстяную рукавичку.
Сначала я подумал, что мы с Игорем перепутали портфели. Такое не раз бывало, потому что они одинаковые. Посмотрел на тетради — мои. Значит, не перепутали.
А как же тогда в мой портфель попала эта рукавичка? Я отлично помню, что запрятал ее в Игорев портфель. Постой, постой, да ведь рукавичка с правой руки! Теперь все ясно!.. Оказывается, Игорь тоже хотел меня выручить и подложил свою рукавичку в мой портфель. Вот смехота, вот комедия!
Хватаю рукавичку и бегом к Игорю.
Только открыл свою дверь, как открывается дверь квартиры напротив. Я держу в руке зеленую рукавичку, и мой друг держит такую же…
Потом у меня была еще одна история. Не с Игорем, а с его отцом, дядей Павлом.
Обе истории имеют кое-что общее, потому что и в той и в другой речь идет о такой обычной, по важной вещи, как
помощь
На дворе метель.
Ежась от ветра, швырявшего снегом в лицо, шел я из школы.
Вдруг мимо меня прокатил «Москвич» и остановился. Открылась дверца, из кабины выглянул дядя Павел.
— Домой? — спросил.
— Домой.
— Садись, подвезу.
Я мигом забрался в машину, «Москвич», поскрипывая колесами по снегу, поехал дальше.
Дядя Павел внимательно следил за движением на улице и расспрашивал меня, как учусь, скоро ли одолею математику
