Сегодня я тренировалась целых полчаса, а похвастаться могу только тем, что едва не вывихнула щиколотку. На каблуках я чувствую себя громадной и неуклюжей. Колени дрожат, ноги болят. Кажется, что я ступаю очень тяжело и вот-вот упаду. Не знаю, как это выглядит со стороны, но, наверное, тоже не очень привлекательно. Так что мысль о том, что на приеме у О’Конноров мне придется ходить на каблуках, пугает меня не меньше, чем встреча с Билли.

Я ужасно волнуюсь. Когда семь лет живешь в одном мире, а потом вдруг перемещаешься в другой, всегда страшно. Хотела бы я, чтобы мои подруги были рядом! Но это невозможно. Как сказала мама, Аврора Каннингэм должна четко понимать, с кем ей подобает общаться, а с кем нет. Теперь она каждую свободную минуту рассказывает мне историю нашей семьи, чтобы я прониклась собственной значимостью и осознала свое место в обществе. Но на самом деле эти рассказы только нагоняют на меня тоску. Одно я знаю точно. Что бы мама ни говорила, я обязательно позову на свою свадьбу Келли и Линду, хотя одна из них сирота, а другая – дочь итальянских эмигрантов. Может, в жилах Авроры Каннингэм и течет голубая кровь, но друзей она не забывает!

Первым, что сказал Эдуард Фултон, было:

– Между прочим, дорогая няня, меня никто никогда так не оскорблял.

– Чем я вас оскорбила? – изумилась Келли.

– Мне не тридцать восемь лет, а двадцать девять! Существенная разница, правда?

Келли язвительно улыбнулась.

– Простите, никогда не умела определять возраст взрослых людей. Я специализируюсь по детям.

– Но не до такой же степени! Неужели я так плохо выгляжу?

– Если бы вы вчера выпили побольше, я бы дала вам все пятьдесят.

Фултон рассмеялся, но Келли видела, что задела его за живое.

– Ничего, сейчас приму душ, переоденусь и предстану перед вами во всей красе, – сказал он, вставая.

– Не стоит. Я все равно здесь надолго не задержусь.

– Неужели? А мне показалось, что ваша начальница приказала вам отработать выходные. Иначе вам не заплатят. Или я ослышался?

Келли скрипнула зубами.

– Она-то приказала. Но есть еще и вы. Вряд ли вам захочется, чтобы все выходные в вашем доме торчала неизвестная девица. Так, мистер Фултон?

Эдуард ехидно ухмыльнулся, и Келли поняла, что ничего хорошего для себя она сейчас не услышит.

– Не имею ничего против неизвестных девиц. Особенно таких симпатичных. У вас натуральный цвет волос или крашеный?

– Натураль… – начала Келли, но вовремя спохватилась. – Вас это не касается!

– Вы со всеми своими подопечными разговариваете в таком тоне?

– Нет, только с теми, кто старше пятнадцати.

– А вам не кажется, что это дискриминация по возрасту?

– Мне кажется, это здравый смысл.

– Удивительно, что человек с такими взглядами работает няней. Я так понимаю, что вы милы только с детьми, а их родителям хамите, да?

Келли глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться. Фултон провоцирует ее. Он знает, что ей некуда деваться, и намеренно издевается. Его устраивает, что она проведет здесь выходные? Отлично. Но пусть готовится к тому, что игра будет идти по ее правилам!

– Извините. – Келли улыбнулась как можно сердечнее. – Я просто немного растерялась. Но сейчас все в порядке. Главное для «Суперняни» это желания наших клиентов.

– Для «Суперняни»?

– Так называется наше агентство. Вы могли видеть рекламу по телевизору.

Эдуард задумчиво поскреб щетину на подбородке.

– Это где еще у собаки розовый бант на шее?

– Да.

– А, знаю… Слушайте, а не вы ли там снимались?

Келли кивнула.

– То-то мне ваше личико знакомым показалось. Вы же суперняня месяца?

– Да.

– Какая честь. Вот уж не думал, что бабуля настолько расщедрится. Вы очень дорого стоите?

– Миссис Клеверли настаивала на том, чтобы ее внуком занималась няня месяца, – оттарабанила Келли.

Она старалась не думать о том, что взгляды и вопросы «малыша Эдди» смущают ее все сильнее. Похоже, Агнесс ошиблась с прогнозом. Эдуард Фултон вовсе не собирался сбегать от своей няни.

– Это мне нравится… Я люблю все самое лучшее, – задумчиво проговорил Эдуард и, прежде чем Келли опомнилась, сорвал с нее бело-голубую кепку.

Водопад густых белокурых волос обрушился на ее плечи. Келли побелела от ярости.

– Красиво… – Он протянул руку, чтобы потрогать мягкий локон, но в ту же секунду Келли больно ударила его. – Эй, что вы себе позволяете?

– Что вы себе позволяете, хотела бы я знать? – прошипела она.

– В вашем агентстве все занимаются рукоприкладством?

– Это самооборона!

– О да, можно подумать, я на вас напал.

У Келли задрожали губы. Этому мерзавцу не вывести ее из себя, что бы он ни делал и ни говорил. Нужно было срочно менять тактику.

– Да, Эдди, прости меня. Мне не следовало так поступать, – произнесла она тоном, в котором всегда разговаривала с пятилетками.

Ровные брови Фултона поползли вверх.

– Эдди? Мы уже переходим к неформальному общению? Мне это нравится, хотя лично я предпочитаю Эд. Эдди слишком похоже на Тедди, а мне не хочется, чтобы меня звали как медведя.

– Как скажешь, Эд, – смиренно ответила Келли. – Хотя Тедди тоже очень хорошее имя.

Фултон с подозрением покосился на нее, ожидая подвоха, но на личике Келли застыло ангельское выражение.

– А как мне вас называть, дорогая няня?

– Ты можешь звать меня просто Келли или няня Келли. Как тебе будет удобнее.

– Няня Келли. Обалдеть.

– И ты должен пообещать мне, что больше не будешь говорить в моем присутствии таких плохих слов, – нахмурилась Келли.

Эдуард закусил губу.

– Ты действительно собираешься разыгрывать из себя няню?

– А у меня есть другой выход? Меня наняли присматривать за ребенком, и я буду за ним присматривать.

Фултон задумался. Келли с надеждой поглядывала на него сквозь полуопущенные ресницы. Сейчас он должен понять, что этот фарс зашел слишком далеко, и отпустить ее домой. Не будут же они в самом деле проводить все выходные вместе по прихоти безумной старухи?

– С детства мечтал, чтобы у меня была няня вроде тебя, – наконец сказал Эдуард. – Так что я не против, чтобы ты за мной присматривала. Когда будешь начинать?

Келли в отчаянии швырнула свою сумку на диван.

– Прямо сейчас!