— Маша... — захрипел Гера и резко запустил свободную ладонь мне в волосы, грубо сжав мой затылок.

А меня словно кинули яркую киноленту. Всё замелькало жаркими вспышками: жадные губы со вкусом виски и табака, его наглый горячий язык, врывающийся в поцелуи. Я безвольно расплавилась в руках Геры, ощущая нарастающий влажный жар внизу живота. Его руки стянули с меня толстовку и требовательно касались моего тела.

Я почти не помнила себя. Только его. Только беспощадные губы, впивающиеся мне в шею, в ключицы. Горячий язык, жалящий каждый сантиметр моей обнаженной груди. Помнила, как одуревала от желания оказаться ближе к этим странным рисункам на теле.

Я стоном запускала ладони в его мягкие пряди волос, с силой сжимала их, когда пальцы Геры легко проскользнули под ткань моего белья. Он заставил хватать ртом воздух от пронизывающего насквозь чистого кайфа от его напористых ласк.

Помнила запах и вкус его кожи: терпкий и сладковатый. Твёрдые, бугрящиеся мышцы под своими ладонями. Помнила, как мои пальцы уже плохо слушались, расстегивая ремень на его джинсах.

Потом вместо ярких огней танцпола меня окутал спокойный полумрак. Мягкий диван, тёплый омут сильных рук и нервно срывающийся шепот Геры:

— Ты свела меня с ума...

Медленно в мою голову вкрутился острый винт. Хотелось застонать, но горло сушило так, что ни один звук не смог вырваться наружу. Я с трудом разлепила отяжелевшие веки и попыталась пошевелить хоть одной конечностью, но тут же замерла, уставившись глазами вверх. В съемной квартире каждое утро меня встречал идеально белый потолок, а не полумрак с едва различимыми силуэтами спотов.

«Охренеть. Я не дома...» — Отрывки воспоминаний лавиной хлынули в мое похмельное сознание.

— Твою мать... — почти беззвучно прошептала я, осторожно поворачивая голову.

А рядом очень крепко сопел Гера. Плед прикрывал его торс ровно наполовину, демонстрируя татуировки от шеи к груди: абстрактные геометрические фигуры, находящие контурами друг на друга. Вот что вчера я так и не смогла рассмотреть. Только сейчас это уже не имело никакого значения, потому что я в ужасе поняла: от фразы «лежащая полностью обнажённой» меня отделял лишь крошечный кусочек белья на моих бёдрах.

«Твою же мать...» — Ещё раз болезненно пронеслось в голове.

Как и когда мы оказались здесь я даже не пыталась вспомнить. Слишком тяжко давался любой способ напрячь похмельные извилины после бессчётного количества виски. Но то, что ночью между мной и Герой что-то было - не требовало никак подтверждений.

Его расписная лапа по-хозяйски придерживала меня за талию, не давая свалиться с узкого диванчика, а в мои ягодицы без стыда упирался твёрдый бугор. Радовало, что хоть «утро» Геры было спрятано под внушительно выпирающей тканью боксеров.

«Черт, черт, черт. Беги, Маша, беги» — застучало в мыслях, пока ровное, глубокое дыхание за моим затылком грело кожу.

Не знаю как, но с саперской осторожностью я умудрилась вылезти из-под пледа и объятий Геры, даже не разбудив его. Оглядевшись в полумраке, стало понятно, что, скорее всего, это рабочее место сладко спящего на диване: стол, ноутбук, какие-то бумаги, вдоль стен с декоративным камнем -стеллажи с ровно расставленными толстыми папками. И даже шикарный фикус в углу. Очень тесно, но не без уюта.

Завертевшийся на подушке Гера заставил меня в испуге замереть. Лучше бы я имела суперспособность становиться невидимой, чем так легко напиваться и отключать свои ватные мозги. Не хватало, чтобы сейчас мое ночное приключение открыло глаза и увидело полуголую, растрепанную девицу с ярым алкогольным амбре. Да вообще не нужно, чтобы Гера видел меня в любом облике. Вчера зашло все слишком-слишком не туда. Господи, какая я дура!

Найдя на полу из одежды только скомканные джинсы и лифчик, я в спешке натянула их на себя с трудом вспомнив, что остальное так и осталось на стуле возле бара. Обхватив голые плечи руками, мышью метнулась к двери, но на секунду что-то все же заставило меня остановиться и обернуться к спящему Гере. Смешно взлохмаченные волосы прикрывали высокий лоб, ладонь, так по-детски лежащая под щекой, слегка надутые губы и рельеф сухих мышц, изрисованный идеальными линиями… Что-то резануло у меня под ребрами. Это что-то сжалось и рухнуло горячим комом в низ живота.

«Ну же! Уходи отсюда» — одернула я себя, гася странное ощущение в груди.

Вылетев из кабинета, я промчалась вниз по лестнице, стрелой рассекла все ещё мигающие огни пустынного танцпола, краем глаза заметив одиноко брошенную толстовку Геры, недопитую бутылку виски и два стакана на полу. Вот, значит, где место нашего преступления.

Моя футболка и куртка все так же аккуратно лежали на барном стуле. Нацепив уже подсохшие вещи, я стремглав направилась к чёрному выходу из клуба. И с облегчением перевела дух тогда, когда оказалась на улице и прижалась затылком к металлической двери, а за спиной щёлкнул автоматический замок, отрезая путь назад.

Оно и к лучшему. Назад мне точно никак. Поежившись от холодного порыва ветра, я с сожалением взглянула на заглохшую машину, по-прежнему одиноко стоящую посреди заднего двора клуба. Вариантов больше не было. Дальше побег пришлось совершать на своих двоих.

Я ринулась прочь от «Клетки», решив вызвать такси до дома где-нибудь в нескольких кварталах от клуба. Так было безопаснее. А ещё чувствовала, как вместе с неминуемым похмельем на меня наползает жуткий стыд. И такой, что я неконтролируемо ускоряла свои шаги с каждой секундой, даже не замечая, как мое тело, всю ночь гретое татуированными руками, насквозь пронизывал сырой ветер.

Мне нужно было срочно освежить мозги и наконец выветрить этот гребаный алкоголь.

Гера

Пустота и неприятная прохлада вытащили меня из сна. Не успев даже толком разодрать глаза, как я сразу понял: что-то не так. А не так было лишь одно - её рядом не было. Подушка все ещё тонко пахла жасмином и хранила ее тепло. Видимо, моё ночное приключение сбежало всего пару минут назад. Меня резко отпружинило от дивана, когда внизу эхом послышался глухой стук, подтверждая мои догадки.

Я застонал сквозь нервный смех:

— Офигеть. Слиняла... — небрежно потёр ладонями сонное лицо, пытаясь прийти в чувство.

Игнорируя болевые импульсы в голове, сорвался с места и пулей ринулся из кабинета, уже прямо на ходу натягивая джинсы.

— Стоять! — Мой громкий возглас волной разнёсся по пустому танцполу, где все ещё плясали неоновые вспышки.

Это вырвалось на каком-то порыве, на яркой эмоции досады. Какого черта эта мадам творит? Прямо босиком и без футболки я выскочил на улицу в промозглое утро. Никого. Её и след простыл. Остался только Машин автомобиль, припаркованный на заднем дворе.

Стоя на пронизывающем ветре в дверях клуба, я глупо улыбнулся. Да тебя, Герыч, только что жёстко опрокинули. Одновременно хотелось и рассмеяться, и нецензурно выругаться.