Холли бросила на него удивленный взгляд:

— Какой гамбургер? Здесь их по меньшей мере шесть сортов.

Он пожал плечами, небрежно улыбаясь:

— Самый большой.

— Значит, гамбургер «Майти Мо», — усмехнулся официант.

— Спасибо. Идеальное название. — Грей повернулся к дочери: — А ты, принцесса? Что бы ты хотела?

Он наблюдал, как Анна исследует меню, водя пальцем по перечню блюд.

— Сырный сэндвич на гриле, — решила она.

— А я хочу хот-дог, — сказал Джош.

— Я бы хотел хот-дог, пожалуйста, папочка, — напомнила ему Холли.

— Я бы хотел хот-дог, пожалуйста, папа. — Грей удостоился от сына озорной улыбки.

— Вы оба отлично читаете, — сказал Грей.

Его дети вежливо улыбнулись, будто говоря, что это пустяки.

Грей быстро спросил:

— Что будешь ты, Холли? Позволь мне угадать. Греческий салат?

Этот салат всегда выбирала Челси, и, глядя на стройную фигуру Холли, Грей предположил, что она предпочитает низкокалорийную пищу.

— На самом деле, — ответила она, выгнув бровь и улыбаясь, — я бы хотела начос[1]с сыром и гуакамоле[2]со сметаной.

Было около полуночи, когда Холли проснулась от пронзительного крика. Ее сердце учащенно колотилось, когда она вскочила с кровати.

Анне снова приснился кошмар.

Холли побежала по давно известному маршруту в детскую комнату не включая свет. Она машинально маневрировала между мебелью, но сегодня наткнулась на что-то твердое, высокое и теплое. Это был обнаженный мускулистый торс Грея.

— Грей? — Она вдруг затаила дыхание и покраснела.

— Что случилось с Анной? — спросил он, шагая мимо нее.

Холли быстро пришла в себя:

— Ей приснился кошмар.

Когда они поспешили в комнату детей, она мысленно себя отругала. Сейчас ей следует думать об Анне, а не смущаться от близости полуобнаженного мужского тела.

Оказавшись в детской, Холли включила лампу, и комната наполнилась мягким розовым светом. Анна лежала в середине кровати, съежившись и рыдая:

— Мама! Мама!

Грей смотрел на нее, чувствуя себя потрясенным и беспомощным, но Холли тут же села на кровать и взяла девочку на руки.

— Тише, тише. Все в порядке. — Она гладила шелковистые волосы Анны. — Ничего страшного, дорогая. Просыпайся. Все хорошо.

Холли почувствовала, как прогнулся матрас — Грей присел на кровать с другой стороны, его взгляд был ожесточенным и озабоченным. Дрожащей рукой он коснулся заплаканной щеки дочери.

— Анна, — прошептал он. — Анна, детка...

— Папа! — Девочка подняла голову от плеча Холли, потом повернулась и бросилась в объятия отца. Через несколько минут ее рыдания стихли, и она уткнулась лицом в его грудь.

Холли посмотрела на кровать Джоша. Сначала именно он первым вскакивал с постели, пытаясь успокоить сестру. В последнее время он предпочитал тихо лежать, проснувшись, ибо знал, что придет Холли и успокоит Анну.

— Привет, чемпион, — прошептала Холли.

— Привет, — тихо ответил мальчик и зевнул.

— Засыпай. — Она наклонилась, чтобы поцеловать его теплую, мягкую щеку. Он действительно был прекрасным мальчиком. Холли его обожала.

Она обожала обоих детей.

Повернувшись, чтобы посмотреть на Анну, Холли увидела, что Грей смотрит на нее. Только теперь она осознала, что едва одета. На ней была тонкая хлопчатобумажная ночная рубашка чуть длиннее футболки, спереди красовалась аппликация: отпечатки собачьих лап.

Она попыталась отмахнуться от интимности ситуации, но по-прежнему чувствовала, что они четверо — маленькая семья.

«Черт возьми, о чем я думаю?»

Будучи преисполненной решимостью вести себя разумно, Холли тихо сказала:

— Я думаю, Анна теперь спокойно заснет.

Сначала она брала девочку в свою постель, но в последнее время стала отучать Анну от этой привычки.

— Может, она хочет попить? — Холли вручила Грею стакан с водой и наблюдала, как Анна сделала несколько глотков. — Мы оставим лампу включенной на пять минут.

— Согласна, принцесса? — Грей осторожно положил дочь обратно в постель.

Холли накрыла ее одеялом:

— Спать. Спать.

Девочка повернулась на бок, закрыла глаза и обхватила руками свою любимую пушистую коалу.

Грей поцеловал дочь и, когда вместе с Холли вышел из детской, шумно выдохнул.

— Боже мой, — сказал он тихо. — Я предпочел бы услышать рычание крокодила, чем крики собственной дочери.

Холли согласилась, что крики Анны были душераздирающими.

— Это происходит с тех пор, как Челси...

Холли кивнула:

— Прежде было хуже. Сейчас она становится спокойнее.

— Может, у нее было слишком много волнений за сегодняшний день?

— Возможно, так.

Грей тяжело вздохнул.

— Я уверен, что не усну. — Он провел напряженными пальцами сквозь густые темные волосы. — В Австралии уже два часа дня. Я слишком помешаю, если сделаю чай?

— Нет, совсем нет.

— Хочешь чашечку чая?

— Чай? — Она рассмеялась. — Английский чай?

Он пожал плечами:

— Английский, американский... Я в этом не особо разбираюсь.

— Я пью только зеленый чай или ромашковый.

Он скривился:

— Как насчет вина? Я купил пару бутылок красного австралийского вина в магазине беспошлинных товаров.

Холли была уверена, что должна отправляться в свою комнату немедленно. Ей не следует сидеть в ночной рубашке за столом, посреди ночи, пить вино и болтать с очаровательным отцом детей, за которыми она присматривает.

— Я... я выпила бы бокальчик. Только оденусь.

К тому моменту, когда она вернулась на кухню, на ней было кимоно длиной ниже колен, а Грей облачился в джинсы и футболку.

Грей был чрезвычайно рад тому, что Холли согласилась посидеть с ним на кухне и выпить вина.

Крики дочери шокировали его, и, хотя Анна быстро успокоилась у него на руках, воспоминание о том, что произошло, его беспокоило.

Более чем когда-либо он чувствовал, что ему не хватает навыков общения с детьми. Внезапно к его радости от единения с детьми прибавился страх. Грея словно преследовали несчастья начиная с самого детства.