— Ни в коем случае, господин президент.

— Но почему? — воскликнул Султанбаев, ожидавший другого ответа.

— Шантажисты только и ждут, чтобы мы предали дело огласке, — пояснил Мухамбеков. — Так им будет легче оказывать на вас давление.

— Но почему? — повторил Султанбаев.

— Они хотят посеять панику.

— Панику? Зачем?

Мухамбеков откашлялся. Он чувствовал себя так, словно готовился ступить на тонкий, предательский лед.

— А вдруг народ испугается и поддержит требования этих мерзавцев? — заговорил он, тщательно подбирая слова. — Вдруг начнется разброд, волнения…

— А армия? — спросил Султанбаев, лицо которого приобрело восковой оттенок.

— У наших ближних и дальних соседей тоже были армии, — напомнил Мухамбеков. — И чем там закончилось?

Побледнев еще сильнее, Султанбаев снова заходил по комнате. Она была настолько обширна, что, удаляясь, его фигура становилась совсем маленькой.

— Сколько у нас времени на раздумье? — спросил он из дальнего угла, когда голос его был уже еле слышен.

— Пять суток. — Министр внутренних дел взглянул на часы. — Уже меньше. Сто восемнадцать часов.

Султанбаев быстро зашагал в обратном направлении. Пояс на его животе распустился, и полы халата развевались на ходу, словно от порывов ветра.

— Своими силами справишься, Касим?

— Конечно, — с достоинством ответил Мухамбеков. — Но мне понадобится помощь.

Только настоящий азиат мог дать столь хитрый ответ, соединив воедино два противоречия. Силясь сообразить, что его смутило в словах министра, Султанбаев наморщил лоб, однако так ничего и не понял.

— Хорошо, — сказал он. — Какую помощь ты имеешь в виду?

Генерал Мухамбеков объяснил. Через десять минут Султанбаев прижимал к уху трубку телефона правительственной связи.

Вызванный к начальнику исполнительного отдела лейтенант Олег Белов прибыл на три минуты раньше и, к превеликому удовольствию секретарши, задержался в приемной. Секретаршу звали Зинуля, ей было сорок два года, но она все еще интересовалась молодыми людьми и верила, что они могут всерьез интересоваться ею. Белов, по ее мнению, был идеалом мужской красоты — весь такой утонченный, голубоглазый, опрятный. Даже не верилось, что он убийца. Ну, не убийца, а, как бы это поделикатнее выразиться, исполнитель . Ведь отдел числился исполнительным только на бумагах. Люди компетентные называли его истребительным. Это было гораздо ближе к истине.

Поглядывая на Белова, застывшего напротив каменным изваянием, Зинуля достала помаду и принялась подкрашивать губы, которые, в общем-то, в этом не нуждались. Гримасничая ртом, она сочла нужным предупредить:

— Будьте поосторожнее. Харон на взводе.

Хароном сотрудники прозвали начальника отдела, носившего прозаическую фамилию Харитонов. Души умерших он через Стикс не перевозил, а если бы и довелось ему оказаться с ними в одной лодке, то, скорее всего, Харон перетопил бы их к чертовой матери. Потому что вверенное ему подразделение Антитеррористического Центра имело дело с самыми гнусными представителями человечества, по которым веревка плакала. Но смертная казнь была отменена, вот и приходилось разбираться с террористами по-своему. Их судьбы решались самым кардинальным образом: без проволочек, юридических ухищрений и бумажной волокиты.

— Неприятности? — спросил Белов, кивнув на дверь.

Не далее как месяц назад он вернулся из Африки и все еще ходил с великолепным загаром. Пребывая в Уганде, Белов привел в исполнение смертный приговор, вынесенный двум грузинам, устроившим бойню в детском лагере. После этой поездки его синие глаза приобрели синий оттенок ранней ночи, а улыбка — прежде открытая, во все зубы — сделалась кривоватой и не такой сияющей. Краем уха Зинуля слышала, что в Уганде Белов прикончил не только грузин, но и нескольких их сообщников. Это наложило на его внешность определенный отпечаток. И перемены, как казалось Зинуле, были не в худшую сторону.

Украдкой полюбовавшись Беловым, она сказала:

— Харитона Христофоровича вызывал к себе Воротников.

— Да?

Реплика была, скорее, скучной, чем удивленной. Зинуле моментально захотелось проявить свою осведомленность.

— Сам, — она возвела взгляд вверх, подразумевая при этом не господа бога, обитающего где-то выше потолка, а главу Антитеррористического Центра, — побывал до этого у президента. — Она снова посмотрела на потолок. — Так что сам понимаешь, каша заварилась нешуточная.

— Да? — снова произнес Белов, взглянул на часы и открыл дверь в кабинет Харитонова.

Его мало волновала закулисная возня сильных мира сего. Он окончательно решил для себя, что его дело — искоренение нечисти на планете, и с нетерпением ожидал нового задания. Куда подевались сомнения, с которыми он совсем недавно летел в Уганду, где ему предстояла ликвидация братьев Беридзе. Вся жизнь его разделилась на до и после. Вернувшийся из африканского вояжа Олег Белов больше не задавался гамлетовскими вопросами. На Земле существовало зло, и кто-то должен был с ним бороться. Судьба распорядилась так, чтобы в числе прочих эту миссию взял на себя Белов. Он не возражал. Он сделал свой выбор.

Полковник Харитонов встретил его коротким, пристальным взглядом, похожим на выстрел в упор. Глаза его казались красными из-за обильных прожилок, проступивших в результате повышенного давления.

— Садись, — буркнул он, кивая на стул возле приставного стола.

Белов молча подчинился.

— Бывал в Казахстане? — спросил Харитонов, перебирая бумаги на столе.

— Чувствую, что вскоре побываю, — ответил Белов.

— Правильно чувствуешь. На, читай.

Харитонов протянул ксерокопию какого-то письма и прикинулся поглощенным изучением других документов.

— Что скажешь? — спросил он по прошествии пяти минут.

— Писал военный, — ответил Белов.

— Откуда такая уверенность?

— Специфические обороты речи, товарищ полковник.

— Например?

Белов хмыкнул.

— Все эти «сроки проведения операции», «уничтожения мирного населения». Лексикон человека армейского, привыкшего выражаться суконным языком.

— Правильно мыслишь.

— Спасибо, товарищ полковник. Есть какие-то зацепки?

— Зацепок немного, — сказал Харитонов. — Но, судя по всему, тут действительно приложил руку военный. — Вкратце рассказав о происшествии в хранилище бактериологического оружия, он заключил: — В похищении «Крови Сатаны» подозревается старший лейтенант Курбатов.

— Если это так, — медленно произнес Белов, — то письмо написал он.