Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подавленно перегоняю свой стакан влево-вправо по столу.
– Спасибо за предложение, но этот отказ пусть лучше сами мне объяснят. Так внезапно и безо всякого предупреждения.
Дана ободряюще кивает:
– Это и правда невероятно. Как ты вообще себя чувствуешь? Честно, мне так жаль. Ты ведь так им гордилась.
Гордилась. Даже очень гордилась. Даже несмотря на то, что, по мнению Даны, я не выжала максимум из этого интервью.
– Может быть, все это просто недоразумение? – рассуждаю я вслух. Какой-то парень протискивается мимо нашего столика и сует свой зад мне прямо в лицо. Я спасаю свой стакан от падения и отстраняюсь назад. – Может, Кристина что-то неправильно поняла? Может, что-то было неправильно переведено? Ты ведь точно отправила ей интервью в том же виде, в каком я его тебе прислала, так?
– Ну конечно! Ты же получила от меня письмо с отредактированной версией. Я просто добавила парочку не сильно важных запятых и исправила форматирование в некоторых местах. Да, я бы ни в коем случае не стала оставлять за рамками все интересные детали, но это же твой текст. – Дана качает головой. – Мне кажется, что она просто испугалась. Очевидно, шаг в сторону общества оказался преждевременным.
– Да, возможно, – неуверенно отвечаю я. Я просто не могу понять. Если дело в этом, мы бы просто укоротили интервью. Или могла бы просто сказать, что передумала. Но в письме от ее менеджера написано, что Кристина считает интервью искажением действительности. А я абсолютно убеждена, что мое интервью таким не было.
– Вероятно, она еще просто не готова и теперь жалеет, что дала интервью. Или галлюцинации сильнее, чем предполагалось. – Дана коснулась моей руки. – Как бы там ни было, вероятность велика. И тем не менее было неправильно тебя так кидать.
Конечно, это так. Официантка приносит нашу еду, и я убираю свою руку от руки Даны, чтобы взять вилку. Мне в самом деле интересно, что скажет по этому поводу Кристина.
✦ ✦ ✦
Ничего. Кристина Аткинс, хранительница бесчисленного множества писем от Лив Баумгардт, не говорит обо всей этой истории ничего.
Этим утром мой будильник едва успел зазвонить, потому что я уже схватила мобильник и проверила почтовый ящик. Но даже никакая мольба «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста» во время загрузки страницы не смогла отменить тот факт, что среди рекламного мусора и спама не нашлось письма от Кристины.
Проклятье! Почему она так поступает?
У меня нет другой возможности связаться с ней напрямую, кроме как писать ей на электронный адрес. Вчера ее менеджер четко и ясно дал мне понять, что Кристина считает тему закрытой и я могу больше ее не беспокоить. Но я все равно целое утро потратила на то, что написала ей еще три письма, а между ними металась по квартире, как ненормальная. Когда в итоге я, полностью раздавленная, набираю номер Яна Бремера, то просто не знаю, что еще могу предпринять. Со вчерашнего дня я отправила Кристине одно за одним семь писем, на которые она вообще никак не ответила. Я была дружелюбной. Я была вежливой. Я была в отчаянии. Я еще раз перечитала отредактированное интервью, которое переслала мне Дана, сравнила его со своими заметками, перевела весь текст и в конце еще раз отправила его Кристине с просьбой сообщить мне, что ей не понравилось – ноль реакции.
Бремер же, наоборот, реагирует молниеносно.
– Баумгардт. Надеюсь, у вас есть для меня приятная новость.
Судя по голосу, он бодр, энергичен и хорошо выспался, так что я рада, что в данную секунду не сижу напротив него.
Всю первую половину дня я не только отправляла письма в нирвану, но и выпила очень и очень много кофе. Сейчас я сижу за Харви, у меня маниакально дергается нога, взгляд неотрывно направлен на окно браузера с открытой электронной почтой.
– Баумгардт? Вы переговорили с мисс Аткинс?
– Нет, я… – Пытаюсь подавить нервный смешок. – К сожалению, она не отреагировала ни на одну из моих попыток с ней связаться.
На другом конце линии царит тишина, и с каждой проходящей секундой мой желудок скручивается все сильнее. Все это не хорошо. Совсем не хорошо.
– Ну, – наконец заговорил Ян Бремер. – Очень жаль, но по этому поводу мне сказать нечего. Я еще вчера распорядился убрать рекламу с нашей интернет-страницы. Теперь мне нужно проинформировать руководство издательства. – Он делает паузу, которая превращает его слова в стальные дротики. – Желаю вам хорошего дня. – Раздается щелчок, и я даже не успеваю с ним попрощаться.
Он пожелал мне хорошего дня. С таким же успехом мог бы пожелать мне хорошей дальнейшей жизни.
Отрывистым движением я тру рукой горящие глаза. Да уж. Видимо, это все. По крайней мере, я не соврала маме, когда сказала, что скоро перестану писать эти глупые звездные новости. А вот что я после этого буду как бы безработной… об этом я ей лучше поначалу рассказывать не буду. У меня в ушах и без того уже раздается ее укоризненно-самоуверенный голос: «Я же тебе говорила. Твоя писанина ни к чему не приведет».
Неважно. Глубоко вздохнуть.
С закрытыми глазами я несколько раз равномерно вдыхаю и выдыхаю.
Это поражение, не более того. Я не буду сейчас устраивать из этого драму. Даже с учетом того, что работа в «Глобусе» составляла две трети моего дохода. Если ее я потеряю, то моим единственным регулярным заработком останется колонка в аптечном журнале. Однако гонорара за нее и близко не хватит даже на оплату съемного жилья, а мои жалкие накопления закончатся в лучшем случае уже в декабре. И как мне так быстро получить новые заказы? Маловероятно, что Ян Бремер напишет мне рекомендательное письмо.
Но ведь бывает и хуже. Да, я практически безработная, а следовательно, скоро стану и бездомная, но я все еще здорова, так с чего бы мне реветь?
Я медлю пару мгновений, потому что, кроме работы, нас вообще-то больше ничего и не связывало, а потом все же выбираю в списке контактов Дану. Через четыре длинных гудка она снимает трубку.
– Лив? Привет. У тебя все в порядке? Ты связалась с Кристиной Аткинс?
– Нет. – Черт. Глаза до сих пор горят, пусть я только что и решила, что тут не из-за чего реветь. – Я до бесконечности строчила ей электронные письма, но она просто на них не ответила.
– А ты не можешь ей позвонить?
– Для интервью она звонила с неопределяемого номера.
– Ах вот оно что… – На заднем плане слышны голоса, кто-то засмеялся. – А что по этому поводу говорит Бремер?
– Ну, а что он может сказать. – Мои старания звучать безразлично провалились на корню. – Что он жалеет, что вообще однажды со мной познакомился, примерно так.
– О, Лив. Вот дерьмо.
Между нами повисает тишина, которая в какой-то момент прерывается быстрым «Просто положи туда, я сейчас посмотрю» со стороны Даны.
– Ты занята, – понимаю я.