— Два эспрессо, — Максим отдал меню и достал из кармана пачку сигарет. Хотя, наверное, это были не совсем сигареты. Ну или просто какие-то особенные. Темно-бежевого цвета с золотистой полосой.

Откинувшись в кресле, он с явным удовольствием выдохнул чуть пряный дым. Снова жаркий июльский полдень… И вишня, едва заметная… По крайней мере, на мой взгляд, лето пахло именно так.

В моей сумке требовательно пискнул телефон. Искренне надеясь, что ожидания оправдаются, я выудила мобильник.

«Солнышко, как ты там?:)» — порадовал меня Сергей.

Улыбка была рефлекторной — у меня на каждое его сообщение уже выработалась такая реакция. Да и как тут не улыбаться, когда тебе пишет всякие приятности любимый человек?

«Сижу в дорогущей кофейне с одним неприятным типом.:(Как бы я хотела, чтобы на его месте был ты!» — тут же настрочила я в ответ. Покосилась на Максима. Ему, кажется, вообще не было до меня никакого дела. Задумчиво смотрел в окно на снегопад и курил свои странные сигареты. А, может, они и вправду были с какой-нибудь торкаюшей травкой?

«Зачем же ты терпишь его общество, если тип неприятный? Смотри, я начинаю ревновать:(» — не заставил себя ждать мой виртуальный собеседник.

«Не ревнуй.:) Ты вне конкуренции.:))» — мое настроение взлетало вверх ударными темпами.

Но мой телефон подсунул мне подлость — села батарея, на прощанье ехидно пискнув. Нет, ну как не вовремя!

— Месяц, — неожиданно произнес Максим.

— В смысле месяц? — я подняла на него глаза.

— Восторженность продлится, максимум, месяц, — он затушил окурок в фигурной пепельнице, — хотя я почему-то уверен, что даже не больше пары недель.

Чего-то я вообще не понимала, о чем речь. Видя мое недоумение, Макс милостиво пояснил:

— Твоя эйфория сейчас на пике, затем непременно последует спад.

До меня наконец-то дошло.

— Ну вообще-то это мое личное дело, — кажется, получилось чересчур грубо. Но уж очень покоробило, что он вот так вот запросто судит о моей жизни, совершенно меня не зная.

— Вот, — его деланная назидательность граничила с ехидством, — агрессия — один из самых верных признаков. Ты даже себе не решаешься признаться, что это, — Максим кивнул на лежащий на столе мой телефон, — на самом деле не имеет для тебя никакой ценности.

— Если ты намерен взрывать мне мозг всяким бредом, то я пошла, — я нахмурилась, спрятала мобильник обратно в сумку.

— Иди, — он равнодушно пожал плечами и чуть насмешливо добавил: — и все равно я прав.

— Ну да, конечно, ты меня вообще не знаешь, но тебе, естественно, виднее, что и как, — мое раздражение нарастало как снежный ком.

— Я не знаю тебя, но зато я разбираюсь в жизни.

— Это еще очень большой вопрос, — одарив его на прощание гневным взглядом, я встала и сняла с трехногой витой вешалки свое пальто.

Мое намерение гордо уйти оборвалось еще до первого шага.

— Ты его ни разу не видела, — Максим достал еще одну сигарету и задумчиво крутил ее пальцами, словно то, что он говорил, было на ней написано.

Окончательно растерявшись, я по инерции снова опустилась в кресло. Озвучить ошарашенное «Откуда ты знаешь?» не успела, он уже продолжал:

— Все просто. Ни одному человеку так не радуются, как выдуманному. Ведь такой образ идеален. Даже то, что прилеплен он к конкретному индивиду, не умаляет его идеальности. Ведь любому, даже самому неблаговидному поступку можно найти логичное объяснение, если верить в непогрешимость «прекрасного принца». И для тебя же лучше, чтобы вы никогда не встретились. Подсознательно ты не хочешь этого, прекрасно понимая, что став реальным, идеальный образ мгновенно потухнет. Лишь на расстоянии в него можно верить, — Максим несколько секунд помолчал, его спокойствие граничило с равнодушием. — На самом деле это те же рыночные отношения. За иллюзию каких-то там великих чувств, ты готова заплатить своим последующим разочарованием.

Я не удержалась и презрительно фыркнула. Наверное, все состоятельные люди мыслят денежными категориями, даже когда речь идет об истинных ценностях. Я вот ни мгновения не сомневалась, что наше с Сергеем чувство — самая настоящая любовь. Ну и пусть мы друг друга ни разу не видели, я все равно не считала это преградой для искренних и сильных эмоций.

— Если тебя послушать, то все на свете продается и покупается, — холодно парировала я.

Максим даже на мгновение растерялся и вполне серьезно спросил:

— А ты что, думаешь, нет?

— Естественно, нет! — я даже возмутилась.

— Слушай, ты как с такими детсадовскими представлениями вообще жить собираешься? — Макс смотрел на меня с искренним недоумением. — Ну хорошо. Назови мне то, что я не могу купить.

— Любовь, — тут же ответила я. — Настоящую, искреннюю любовь.

— Мы говорим о том, что существует, — снисходительно поправил меня он, — а вопрос существования любви оставь философам. Я не знаю, что ты под этим высокопарным словом подразумеваешь. Но если то же, что и я, то это запросто продается. Купить можно любую из вас.

— Вообще-то это уже оскорбление, — жутко захотелось ему чем-нибудь врезать. Как вариант фигурной пепельницей.

— Это очевиднейший факт, — Максим говорил абсолютно серьезно, окинул беглым взглядом зал. — Ну вот смотри, видишь за столиком в центре двух девушек? Сколько, по-твоему, стоит каждая из них?

Указанные им девушки были ненамного меня старше. Кудрявая брюнетка и блондинка со стрижкой под каре. Именно их я отнесла к «гламурным барышням». В любом случае на девиц легкого поведения они совсем не походили.

— Так они, что ли… — я растерялась.

— Нет, уверен, представительницами древнейшей профессии они не являются. Но при этом цена каждой из них, — Макс на секунду задумался, — долларов сто, не больше.

— Это как? — чего-то я его логику вообще не понимала.

— Вот представь, знакомлюсь я с одной из них в клубе, — охотно пояснял он, — немного обаяния, пара коктейлей, слово за слово и часа через полтора-два она сама предложит поехать к ней. Итого, считай, она обойдется мне: стоимость выпивки плюс затраты на бензин. Я и говорю, максимум, сотня.

— Но не все же девушки такие легкомысленные, — возразила я.

— Конечно же не все, — с готовностью согласился Максим.

Но не успела я торжествующе заявить «Так я все же права!», как он продолжил:

— Видишь, справа от входа третий столик, шатенка в брючном костюме?

Неподозревающая о столь пристальном к себе внимании девушка задумчиво листала страницы ежедневника, изредка отпивая кофе из изящной чашечки. На вид шатенке было лет двадцать три — двадцать четыре, при этом я интуитивно понимала, что на самом деле больше, просто она выглядит хорошо. Так что реальный ее возраст, скорее всего, значился на