– Слушай сюда, – воинственно обращается она к Корольку. – Убийцу Владьки надо найти. И вовсе не потому, что хочу отомстить за смерть своего благоверного, а чтобы не трястись от каждого телефонного звонка. И вообще противно, когда какой-то жирный потный следователь прямо намекает, что кокнула мужа я. Паразит! Так вот. Я тебя нанимаю. Будешь работать на меня.

На жестком лице Королька появляется усмешка – при этом прихотливо извивается едва заметный шрамик, пересекающий его левую щеку от уха до уголка рта.

– Да будет тебе известно, Нинок, я не имею права заниматься частным сыском. Если начальство про такое узнает, меня запросто попрут из органов.

– Неужто не хочешь утереть всем ментам нос? – не унимается Нинка. – Покажи, что ты настоящий опер. Разве преступники не должны сидеть в тюрьме?

– Знакомая сладкая песенка, которую я сам когда-то напевал. Дорого бы я дал, чтобы так было… Эх, будь что будет! Я берусь найти убийцу Владика. Довольна?

– О сумме договоримся, не обижу, – обещает Нинка. – А сейчас отчитайся мне как заказчице, что намерен предпринять.

– Ямщик, не гони лошадей, – осаживает ее Королек. – Информацию тебе буду сообщать не всю. Только то, что посчитаю нужным. И в общих чертах. Иначе…

– Согласна, – быстро кивает Нинка.

– Тогда кое-какие предварительные размышления, – смягчается Королек. – Версия первая. Убийство на почве ревности. Под подозрение подпадают те, для кого связь Владика и этой дамочки – зовут ее, кстати, Ксения, и годочков ей тридцать четыре… те, для кого эта связь – нож острый. А таковыми могут быть отвергнутый возлюбленный Ксюши или… ты.

Нинка теряет дар речи и только издает квохчущий звук, означающий предел возмущения.

– А ты как думала, моя прекрасная леди. Ты и есть первая кандидатка в душегубы. Наняла пару дуболомов и…

– Так ведь я ж сама прошу расследовать убийство Владьки! – Нинка аж подпрыгивает на стульчике. – Выходит, я за свои кровные против себя же и копаю! А про звонок забыл? Не кого-нибудь – меня угрохать обещали!

– Да, звонок был, точно. Но кто слыхал, с кем ты общалась и о чем была беседа?

Корольку явно доставляет удовольствие поддевать нанимательницу. А может, нарочно дразнит, чтобы разозлилась и отказалась от его услуг? Но Нинка не из таковских. Скрипнув зубками, она цедит:

– Продолжай.

– Успокойся, Нинок, как я уже говорил, этот вариант почти невероятен. Вариант второй – деньжонки. С подвариантами. Во-первых, Владика могли уничтожить конкуренты, во-вторых, братки, с которыми он не поделился как следует. У него ведь наверняка была «крыша». Или я заблуждаюсь?

– «Заборские», – опустив глазки, кратко сообщает Нинка.

– Серьезные ребята. Проутюжить и прикончить – в их стиле. Кстати, ты сказала об этом следаку, который ведет дело?

– Само собой.

– И что?

– Вроде принял к сведению… скотина толстопузая!

– Наконец, имеется еще один очень занятный подвариантик. Отношения Владика и Ксюши могли быть не только деликатного свойства, но и вполне деловыми. А это означает…

Закончить фразу Корольку не дают.

– Привет, – раздается над моей головой.

Господи, Мика, бывший мой дружок! Толстощекий, вовсю излучающий здоровый гедонизм, в беленькой рубашечке с короткими рукавами и бежевых летних штанишках.

– Разрешите. – Со своей очаровательной бесцеремонностью, сражающей женщин наповал, Мика присаживается на стул и обращается ко мне, ничуть не смущаясь присутствием посторонних: – А ты похорошела.

У него бархатистый баритон, которым он играет, как опереточный актер. Отлично понимаю, что Мика бессовестно врет, но почему-то приятно.

– А как на личном фронте? Без перемен? – с шаловливостью записного волокиты Мика ведет небрежно-любезный разговор, точно чертит по лекалу.

– Гнием помаленьку. Лучше поведай о себе.

– А, ничего интересного, – как котик, отмахивается пухленькой лапкой Мика. – Менеджерствую. Бабки капают. Причем недурные.

– Что ж это у тебя за работенка такая лакомая? – вклинивается Королек, фамильярно обращаясь к Мике на «ты». Кажется, мой старый знакомый ему не слишком симпатичен. – Может, и я смогу пристроиться?

– Секрет, – уклоняется от ответа Мика.

– Не женился? – это уже я.

– В поиске.

– Кто сегодня разделяет твою неугомонную жизнь и постель? Как всегда – дама бальзаковского возраста, соскучившаяся по мужской ласке?

В сладких Микиных глазках горький укор.

– Да будет тебе известно, Натали, я – скорая психологическая помощь. Неотложка. Согреваю женские души, озябшие на беспощадном ветру, – эти слова Мика адресует вылупившейся на него Нинке, безошибочно угадав в ней именно такую душу.

– Насвистывай свои сказки другим. Просто с нашим братом – одинокой бабой – легче иметь дело. Много не требуем, за малое благодарны.

– А ты стала жестче, – Мика озадачено вглядывается в меня, как в сфинкса, загадку которого ему необходимо разгадать. – И самостоятельнее. Мужское влияние. Не угадал?

– Жизнь просветила.

Как будто ниоткуда колокольчиками вызванивается мотивчик попсового шлягера. Мика достает из кармана мобильник и мурлычет многообещающе-игриво:

– Да-а-а?

И тут же выражение его подвижной, как у клоуна, круглой физиономии резко меняется. Даже не страх – ужас расширяет глаза Мики.

– Извините, господа, дела, – бормочет он торопливо, срывается с места и уносится, не забыв напоследок сделать ручкой.

– Однако, – комментирует Королек…

Поужинав, вываливаемся в нескончаемый вечер. От возбуждения Нинка трещит, не переставая. Но Королек тут же охлаждает ее пламенный азарт.

– Скорых результатов не жди. Дело очень даже непростое. Казалось бы, ясно как божий день. У твоего муженька «крышей» были «заборские». Они его, похоже, и кончили. А теперь представь, что я на этих ребятишек вышел. Дальше – что? Это крутой орешек из киношного боевичка может заглянуть к бандюганам на огонек, вышибить ногой дверь, сплюнуть и процедить сквозь зубки: «Кто из вас, паскуды, Владика замочил?» Да если я только пальчиком трону верхушку «заборских», меня немедленно из ментуры попрут. Потому как среди наших наверняка имеются засланные казачки, причем не рядовые менты. И это в лучшем случае. А в худшем – и пальчик напрочь оттяпают, и башку. Так что действовать придется крайне осторожно.

* * *

Весь следующий день меня преследует невесть откуда взявшаяся тревога. Возможно, из-за собирающейся грозы. С утра небо обложено клубящимися иссиня-черно-фиолетовыми тучами. Ветер метет клубы пыли. В салоне понемногу меркнет свет, даже мой любимый ангелок как будто цепенеет в страхе и смятении, тускнеют его позолоченные крылышки.