по локоть рукавами – но я почему-то сразу представил его в форме.

Крупные черты лица, зачесанные вверх ото лба волосы – почти целиком поседевшие, но все еще густые, аккуратно подстриженные усы и суровый взгляд. Типичный вояка из высших чинов – наверняка в коридорах Генерального Штаба в Петербурге нашелся бы десяток примерно таких же, отличающихся только габаритами и количеством орденов и звезд на погонах.

– Вообще-то полковник Гровс.

Да уж, ждать от хозяина гостеприимства явно не приходилось. Похоже, он принял меня то ли за коммивояжера, то ли за какого-нибудь болвана с сектантскими брошюрами – и вряд ли обрадовался моему появлению.

– Да, конечно же. Полковник, – послушно повторил я. – Можете уделить мне пару минут, сэр? Пожалуйста. Это… это очень важно.

На этот раз Гровс молчал еще дольше. Сложил руки на груди, нахмурился и чуть ли не полминуты сверлил меня таким взглядом, что я ничуть не удивился бы, увидев перед носом захлопнутую дверь. Ценить собственный покой местные явно умели.

– Полагаю, у меня нет выбора? – Гровс криво ухмыльнулся и покачал головой. – Я знаю, кто вы.

Что?..

Нет, конечно, я не ходил по Кэмп-Дэвиду или по улицам Термонта и Вашингтона с накладной бородой и в черных очках. Порой Капитолий, резиденцию и даже автомобиль президента буквально осаждали журналисты. Мое лицо даже могло раз или два мелькнуть по телевизору. Но все это время я неизменно оставался в тени первых лиц государства – и особенно блестящего сенатора Кеннеди, который в ноябре стал победителем предвыборной гонки. В конце концов, даже у тех граждан Соединенных Штатов, что активно интересовались политикой, сейчас наверняка было, за чем и за кем следить в выпусках новостей или на газетных разворотах. А может…

– Знаю вашу породу, – вдруг продолжил Гровс. – Такой, как вы, в одиночку может уложить хоть целую роту морпехов.

На этот раз я обалдел так, что едва не закашлялся – и уж точно не смог сохранить на лице лице невозмутимое выражение. Отвалившаяся челюсть и выпученные глаза, похожие на монеты в пятьдесят центов – Гровс с явным удовольствием наблюдал перед собой презабавнейшее зрелище, пока я суетливо пытался прощупать его магией.

И ничего не находил – никакого Дара у полковника не было. Вообще ни капли!

– Как?.. – пробормотал я. – Как вы?..

– Просто опыт – и ничего больше. Уж поверьте, я давно научился отличать Одаренных от простых смертных. Глаза, походка, самоуверенность… – усмехнулся Гровс. – Но в первую очередь, конечно же, ваше умение смотреть на остальных, как на мешки с дерьмом.

Все это не слишком-то напоминало приятную беседу, и все же Гровс так и не послал меня к черту. Более того – оставил дверь открытой, а сам отступил на пару шагов назад. В некотором смысле это можно было принять за приглашение – так что я молча кивнул и прошел внутрь, а потом и в гостиную – следом за хозяином. Тот не спешил продолжить беседу, и я решил воспользоваться моментом и хоть немного осмотреться.

Внутри жилище отставного полковника выглядело примерно так же, как и снаружи – строго, лаконично, без претензий на роскошь – но при этом вполне респектабельно. Солидная отделка, ковер на полу, изрядных размеров телевизор и мебель явно не из дешевых – огромный кожаный диван и пара кресел.

Но куда больше меня заинтересовали фотографии. Их в гостиной было великое множество: не только на стенах, но и полках, и на чем-то вроде комода. В основном еще черно-белые – цветных не набралось бы и полдюжины. И чуть ли не на всех Гровс был запечатлен или на фоне каких-то приборов, или в компании себе подобных – старших офицеров в парадной или обычной полевой форме. Впрочем, попадались и гражданские – особенно часто повторялся худощавый мужчина с острыми чертами лица. Явно не военный – скорее кто-то из ученых из той самой суперсекретной лаборатории. Я так и не понял, были ли они с Гровсом закадычными друзьями или просто работали вместе – однако внимания ему уделялось чуть ли не больше, чем семье.

Сначала я подумал, что полковник вообще никогда не был женат, но потом все-таки отыскал фотографию, на которых он – тогда еще молодой и темноволосый – обнимал девушку в длинном белом платье. Снимок явно сделали лет сорок назад, если не больше. С тех у четы Гровс появились и дети, и даже внуки: вряд ли люди, которые собрались в этой самой гостиной то ли на Рождество, то ли на Хэллоуин могли быть кем-то еще.

А через несколько мгновений миссис Гровс появилась передо нами во плоти. Невысокая женщина – состарившаяся и чуть располневшая копия самой себя с фотографии – почти неслышно вошла в гостиную и, заметив меня, тихо ойкнула и тут же спряталась обратно – кажется, на кухню.

– Все в порядке, Грейс. – Гровс махнул жене и снова повернулся ко мне. – Это… это сын одного из моих сослуживцев. Мы немного поболтаем, окей?

По возрасту я тянул скорее на внука – но лезть с расспросами никто явно не собирался.

– Я напугал вашу жену, полковник? – спросил я.

– И даже меня. – Гровс мрачно усмехнулся, опускаясь в кресло. – Такие люди не заходят в гости просто выпить чашечку чая… Черт, кто вы вообще такой – и откуда? ФБР? АНБ? ЦРУ?

– Давайте обойдемся без жетонов, полковник. – Я старался говорить, как тот, у кого в карманах нашлось бы что-нибудь поубедительнее пропуска в Кэмп-Дэвид. – Скажем, я – человек, который желает народу Соединенных Штатов только добра, – отозвался я. – Зовите меня Алекс.

– Что ж, Алекс. – Гровс прищурился и снова посмотрел на меня так, будто надеялся просветить взглядом насквозь. – В таком случае – может, присядете и расскажете, что именно вас интересует?

– Конечно, полковник. Для этого я здесь. – Я устроился на диване. – Один… один мой друг – кстати, большой человек в правительстве – сказал, что в сороковых годах вы руководили сверхсекретной военной лабораторией. Которая – возможно – так или иначе причастна к созданию оружия, которым в конце октября уничтожили Белый дом.

– Бред! – поморщился Гровс. – Лучи смерти – выдумки журналистов. Такого оружия не существует. А этот удар – работа британских боевых магов. Только идиот не заметит, что чертовы англичашки уже чуть ли полгода готовятся к вторжению.

Уверенностью, звучавшей в голосе Гровса, можно было остановить артиллерийский снаряд. Он не выдал себя ни удивлением на лице, ни даже тем, что можно было почувствовать с помощью Дара. Ответил невозмутимо – и быстро. Так быстро, как может ответить