– Здравствуйте. Вас беспокоит Осецкий, Виктор Валентинович.

– Здравствуйте, товарищ Осецкий, – отвечает мне сквозь шуршание помех (все никак к ним не привыкну!) голос на другом конце провода. – Феликс Эдмундович оставил вам сообщение… А, вот: он просит вас, если не затруднительно, быть у него в ВСНХ сегодня, в семнадцать тридцать.

– Хорошо, буду, – быстро даю согласие.

– Пропуск я вам сейчас закажу. До свидания.

– До свидания. – Что же там такое? Не так уж много у него времени на личные встречи, чтобы просто взглянуть на меня еще раз. Чего хочет от меня Дзержинский?

Благодарю секретаря в приемной и выхожу на улицу. У меня еще три с половиной часа… Из этих трех с лишним часов минут сорок уйдет на дорогу. А остальные? Зайти к Лиде? Эта мысль глодала меня уже не первый день. Сначала я был порядком на нее обижен. Уж если она действительно ко мне неравнодушна, то должна была бы понять, в каком я состоянии, и не читать нотаций, а помочь, поддержать… Но затем я обнаружил, что не могу на нее сердиться. Разлука с ней рвала мне душу, и, сам не заметив как, начал подыскивать ей оправдания. Ведь действительно повел я себя не слишком достойно, чуть ли не расплакался, понимаете ли. Так что привести меня в чувство, встряхнуть как следует, наверное, было не то что можно, а просто необходимо.

Не могу ничего с собой поделать – ощущаю прямо-таки неудержимое желание увидеться с моей комсомолкой. Но с чем я к ней пойду? Упасть на колени и каяться? Такого она точно не поймет. Да и на работе она сейчас. Даже не знаю толком, где ее контора располагается. Пройтись, что ли, пешком, отвлечься немного от всяких пустых планов и догадок, лезущих в голову при почти полном отсутствии информации? Вот встречусь с «железным Феликсом» – тогда и будет пища для размышлений.

Моя затея удалась только наполовину. Время было потрачено, но вот от сумбурного потока мыслей, от бесконечного обсасывания, в сущности, одного и того же вопроса – что же будет (одновременно и в смысле трудоустройства, и перспектив наших отношений с Лидой)? – это меня не избавило.

К зданию ВСНХ СССР на Варварской площади я спустился от Ильинских ворот, где неподалеку было мое, теперь уже бывшее, место работы, по Старой площади вдоль внушительного здания ЦК РКП(б), занимавшего бывшую гостиницу «Боярский двор». Высший совет народного хозяйства размещался также в весьма презентабельном здании – бывшем «Деловом дворе», – архитектура которого, где элементы классицизма и модерна сочетались с огромной площадью остекления окон-витрин, во многом сближалась с передовыми изысками архитектуры грядущих тридцатых годов.

Зайдя в бюро пропусков и обзаведясь необходимой бумажкой, следую к указанному в пропуске кабинету. Дзержинский принял меня практически точно в назначенное время.

Мы поздоровались, и «нарком промышленности» сразу перешел к делу:

– Не согласились бы вы поработать в системе ВСНХ, а, Виктор Валентинович? Скажем, заместителем начальника одного из главков?

– Не сочтите меня чересчур уж разборчивой невестой, Феликс Эдмундович, но мне не стоит поручать подобные посты. Я ни дня не проработал на производстве и не имею соответствующего опыта. Кроме того, постоянная организаторская работа с большим количеством людей не относится к моим сильным сторонам. – Нехорошо это, вот так, с ходу, отказываться от его предложений. Но ведь и порученное дело тоже завалить не хочется.

Дзержинский, естественно, не испытывает восторга от моего отказа, и я его хорошо понимаю – грамотных, толковых людей ему остро не хватает. Однако он ничем не проявляет своего недовольства, более того, начинает выяснять:

– Ну а где бы вы сами хотели применить свои способности?

– Просто для примера, – отвечаю ему, – был бы очень заинтересован попробовать себя на работе в Госплане. Но там меня никто не знает, а специалисты в этом учреждении подобрались сильные, и они вряд ли захотят взять к себе «кота в мешке».

Такое нахальство вовсе не выводит моего собеседника из себя. Напротив, он, похоже, крепко настроен так или иначе заполучить меня. С чего бы это такое особое внимание?

– Скажите, Виктор Валентинович, а заместителем начальника Главного экономического управления ВСНХ пойдете? К Манцеву под начало?

– К Манцеву? – переспрашиваю, чтобы выгадать несколько секунд на обдумывание («Манцев, Манцев… – вихрем проносится в эти мгновения у меня в голове. – Имеет юридическое и электротехническое образование, учился в партийной школе в Лонжюмо, хорошо знаком с бывшими «левыми коммунистами» – Бухариным, Осинским, Бубновым… Был до двадцать третьего года членом коллегии ВЧК-ОГПУ, одно время возглавлял МЧК – Лида должна его хоть немного знать, – затем перешел на работу в РКИ… Наверное, сработаемся»). – Немножко знаю его, пересекался с ним разок, когда обращался в Наркомат РКИ. А теперь, значит, Василий Никитович снова у вас. Ну что же, думаю, от такого предложения грех отказываться. Постараюсь вас не разочаровать.

– Вот и отлично. Не подведите. Дел много, а людей, на которых можно положиться, до обидного мало, – отвечает «железный Феликс», и видно, что эта ситуация по-настоящему задевает его за живое. Недаром он летом в ЦК записку Гольцмана проталкивал о привлечении старых специалистов, однако поворота к лучшему тут пока не видно. Ладно, может быть, мне удастся что-нибудь сообразить в этом направлении? Проблема ведь на самом деле архисерьезнейшая, как любил выражаться Владимир Ильич. Дзержинский между тем продолжает: – Сразу идите к Василию Никитовичу оформляться, а я немедля отзвоню насчет вас. ГЭУ находится в этом же здании, запишите себе номер комнаты…

Меньше чем через два часа я стал не только работником ВСНХ, но и вновь сделался обладателем собственного кабинета, правда, без секретаря в приемной, но помощника мне обещали выделить. Первым делом, едва освоившись с новым местом, беру большой служебный телефонный справочник, кое-как отпечатанный ротатором на скверной бумаге, и ищу телефон секретной части ГУВП.

– Здравствуйте, вас беспокоят из Главного экономического управления. Не могли бы вы пригласить к телефону инструктора Лагутину Лидию Михайловну?

– Сейчас, – недовольно буркнула телефонная трубка.

Лишь бы она была еще на работе! Жду, морщась от запаха пыли, идущего не только от справочника, долго провалявшегося на полке, но и пропитавшего, кажется, весь кабинет. Надо бы влажную уборку организовать… Где-то на пределе слышимости в трубке можно различить нечленораздельный шум, создаваемый отдаленными голосами, потом становятся слышны торопливые шаги:

– Здравствуйте. Лагутина у телефона.

– Здравствуй, Лида.

– Виктор? – В голосе слышна неуверенность, некоторое удивление, но неприязни вроде бы не ощущается.

– Да. Звоню вот с нового места работы. Мы с тобой теперь, считай, в одном ведомстве служим. – Подхожу осторожно, издалека, а у самого сердце колотится как бешеное, и едва сдерживаюсь, чтобы не задышать, как спортсмен после марафонского забега.