— Сколько?

— Я сейчас заплатила за две недели пребывания в гостинице. Я же тебе сказала, что мне нужно подумать.

— Так долго? О чём тут думать, о чём?

Супруг срывается на крик, и я понимаю, что все его нежные слова ничего не стоят — он не видит в этой измене ничего сверхъестественного, ужасного и отвратительного. Он просто хочет, чтобы его покорная жена вернулась домой, как будто ничего не произошло, и продолжала играть роль счастливой семейной женщины.

Но ведь это не так!

— Две недели — это очень долго.

— Ну, уж прости.

— Нет, это ты меня послушай! В субботу у меня важная встреча в ресторане, с деловым партнёром.

— С тем самым, которого я видела вчера в твоём кабинете?

Хмыкаю, поддевая супруга, испытывая при этом какое-то садистское удовлетворение. Даже сама не понимаю, откуда во мне взялась эта дерзость — ведь ранее я всегда беспрекословно подчинялась супругу, особенно в тех вопросах, что касаются его бизнеса.

— Нет!

Даня переходит на ультразвук, и я слышу недобрые нотки в его голосе. Значит, он сейчас очень разозлён.

Что ж, пусть побесится.

Честно говоря, я устала сидеть в его золотой клетке и исполнять многочисленные приказы, как покорная бессловесная рабыня. Если он хочет, чтобы я вернулась, ему придётся научиться меня слушать.

— Слушай внимательно — в субботу ты должна быть дома. Я не собираюсь идти на встречу с партнёром в гордом одиночестве.

— Я не пойду.

— Пойдёшь! Я пока ещё твой муж и ты живёшь за мой счёт! И своё двухнедельное пребывание в гостинице ты оплатила из моих денег!

— Но…

— Никаких но!

Даниил сбрасывает вызов и я, не мигая, смотрю на разгорячённый смартфон, отрывая его от горячего уха.

Да, конечно, и ранее муж демонстрировал мне свой деспотичный характер, но я никогда не думала, что он попрекнёт меня деньгами. Хотя, я обычно предпочитала не тратить его деньги шатаясь по магазинам, проводя свободное время за вышиванием или выкладыванием алмазной мозаики. Раз в месяц по предварительной записи я выезжала в салон, где мне проводили необходимые процедуры, а потом я снова оседала дома, готовя мужу разные кушанья.

А тут… Вот как выходит…

И ведь мой дорогой супруг даже не спросил меня о пройденном УЗИ и о том, как чувствует себя наш сыночек. А ведь именно мальчика предположила пожилая врач, внимательно вглядываясь в монитор.

Конечно, я понимаю, что на таком сроке любой врач и любая техника может ошибиться, но я внутренне чувствую — ошибки быть не может. Я действительно ношу под сердцем наследника Даниила и всего рода Лебедевых. Сыночка.

Так почему же его отец так груб и резок со мной, не смотря на это?

Неужели ему совершенно не интересна ни я, ни наш ребёнок?

*****

Выхожу из душа, сооружая на голове тюрбан из полотенца, и слышу звонок стационарного телефона. Быстро накинув на плечи банный халат, я с тревогой снимаю трубку.

— Марина Вячеславовна?

— Да.

— Тут пришла девушка, хочет с вами поговорить. Разрешить ей подняться, или вы спуститесь в холл?

— Кто?

Холодею, замирая от нетерпения, хотя в душе, конечно же, я уже знаю ответ на свой вопрос.

— Егорова Екатерина Ивановна.

Выдыхаю, закусывая губу.

Что ж, заклятая подружка и любовница моего мужа сама решила придти ко мне. Интересно, что ей от меня нужно? Конечно, я вполне могу отказаться от встречи с ней, чтобы поберечь свои нервы, но мне очень нужно знать, насколько далеко на самом деле зашли их отношения с Даниилом.

И кто, как не Катя, расскажет мне правду?

— Пропустите, спасибо.

Кладу трубку на рычаг, поспешно стаскивая с головы полотенце. Что ж, посмотрим, что скажет мне Катерина. Ведь я, до вчерашнего дня, полностью ей доверяла.

Слышу цокот тонких шпилек по кафельному полу коридора, и замираю в ожидании встречи с бывшей подругой.

Стук в дверь парализует моё дыхание, но я, сжав руки в кулаки, быстро привожу себя в нормальное состояние, потряхивая головой, как мокрая собака.

Спокойно, Марина. Нужно это вынести.

Расправляю плечи и рву на себя белоснежную входную дверь, обозревая свою некогда лучшую и единственную подружку.

На Кате надето чёрное облегающее платье со скромным белоснежным воротничком, как у горничной, а сверху небрежно накинуто кашемировое пальто фиалкового цвета. Ноги обуты в белоснежные кожаные сапожки на длинных шпильках, а в руках — белый клатч — конверт, который я ей подарила на этот Новый Год.

Змея…

Увидев меня, Катюха расплывается в ядовито-дружелюбной улыбке, и делает шаг навстречу, распахнув объятия. Я же шарахаюсь в сторону, пребольно ударяясь при этом бедром о дверной косяк и неловко потираю ушибленное место.

— Ну, что же ты, дорогая. Нужно быть аккуратнее.

— Что тебе нужно?

Отодвигаюсь в сторону, впуская девушку в свой номер, и закрываю за ней дверь, морщась при этом. Ещё не хватало, чтобы наш не слишком дружелюбный разговор подслушал кто-то из обслуживающего персонала.

Ну уж нет, нужно держать лицо.

— Поговорить.

Сглатываю вязкую слюну и плюхаюсь в глубокое полукруглое кресло, не мигая наблюдая за действиями бывшей подруги. Катя же бегло осматривает мой номер и, абсолютно не стесняясь, опускается на кровать, похлопывая при этом по белоснежной простыне.

— Ты хорошо спала этой ночью?

— Ты пришла, чтобы спросить меня об этом?

— Не только. Просто матрас на кровати в твоём доме намного мягче. Вот и думаю, не мучилась ли моя дорогая подружка на жёстком?

Приоткрываю рот от такой наглости, застывая в неудобной позе.

Катя же, понимая, какое впечатление на меня произвела своей последней фразой, очаровательно улыбается голливудской улыбкой.

Вдох-выдох.

На что она намекает? Что спала с Даниилом ещё и на моей кровати? Спросить?

Ну уж нет. Не дождётся.

— Я отлично спала. А вот ты, надеюсь, вся извелась этой ночью.

— С чего бы?

— Из-за мук совести.

Подруга мгновенно выгибает правую бровь и на её лице возникает ироничная ухмылка, которая больно цепляет меня за живое.

— Не надейся, дорогая. Я прекрасно спала. После качественного секса всегда спится просто изумительно, ты не поверишь!

Молчу.

— Ах, ну да, откуда тебе знать? Ты-то мужа к себе уже более трёх месяцев не подпускала, ведь так?