А затем я услышала сигнал. Такой быстрый, что в первую секунду я подумала, не ошиблась ли. Я надеялась, что ошиблась. Но тут же услышала его вновь: три коротких свистка. Резких, внезапных, предостерегающих.

Комендант нас обнаружила.

Моя мать весьма искусно спрятала свой гнев. И не просто подавила, а глубоко похоронила, сверху водрузив надгробие и притворившись, что он мертв.

Но я-то видел в глазах матери его тлеющие огоньки. Так тлеет, чернея, уголок бумаги, перед тем как вспыхнуть.

Я ненавидел саму мысль, что мы с ней одной крови. Если б только можно было выдавить эту кровь по капле! Комендант стояла у высокой городской стены, почти полностью растворившись в тени. Ее выдавал лишь серебряный блеск маски. В двух шагах от нее единственный путь к бегству – деревянная дверь, настолько плотно увитая засохшими виноградными лозами, что сразу ее и не разглядеть. И хотя Комендант стояла без оружия, с пустыми руками, весь ее облик ясно давал понять: ты уйдешь только через мой труп.

Проклятье! Я лишь надеялся, что Лайя услышала мой свист и спрячется как следует.

– Долго же ты добирался, – заметила Комендант. – Я жду уже несколько часов.

Она бросилась на меня, выхватив длинный нож так молниеносно, точно он выскочил из ее кожи. Я едва увернулся и сделал выпад мечом. Она легко ускользнула, даже не подумав скрестить клинки, а затем бросила метательную звезду, которая пронеслась в миллиметре от меня. Мать потянулась за другой звездой, и я ударил ее ногой в грудь так, что она упала. Пока она поднималась, я быстро осмотрелся, не видно ли где солдат, но вдоль городской стены было пусто и на крышах тоже никого. С дедовского склада не доносилось ни звука. И все же я не мог поверить, что она не прихватила с собой наемных убийц, которые прячутся где-то поблизости.

Справа я услышал шорох и вскинул меч, приготовившись отбить стрелу или копье. Но это оказалась лошадь Коменданта, привязанная к дереву. Я узнал седло клана Витуриа. Значит, это один из жеребцов моего деда.

– Какой ты нервный. – Комендант приподняла серебряную бровь, вставая на ноги. – Успокойся. Я пришла одна.

– Что так?

Комендант запустила в меня россыпь звездочек. Пригнувшись, я прыгнул вперед и метнул в нее нож. Она отскочила, укрывшись за деревом.

– Если ты думаешь, что мне нужна армия, чтобы убить тебя, мальчик, – усмехнулась она, – то ты ошибаешься.

Она распахнула ворот униформы, и я скривился, увидев на ней мерцающую серебром рубашку, способную защитить от любых лезвий.

Рубашка Элен.

– Я сняла ее с Аквиллы, – Комендант вынула мечи и с изящной легкостью отразила атаку, – перед тем, как отправить девчонку на допрос к солдатам Черной Гвардии.

– Она ничего не знает.

Я уклонялся от ударов Коменданта, которая кружила вокруг меня. Заставь ее обороняться. Затем быстро нанеси удар по голове, чтобы вырубить ее. Укради лошадь. Беги.

Когда наши клинки скрещивались, она издавала странный звук, нарушавший тишину хранилища. Затем я понял, что она смеется.

Я никогда не слышал, как смеется моя мать. Никогда.

– Я знала, что ты придешь сюда. – Она налетела на меня, выставив клинки. Я нырнул вперед, почувствовав, как лицо овеяло ветерком от ее лезвий, которые прошли буквально в дюйме от меня. – Ты, должно быть, обдумывал вариант побега через городские ворота. Затем через туннели, реку, доки. Но все это слишком хлопотно, особенно с твоей маленькой подружкой под боком. Ты вспомнил про это место и решил, что я об этом не узнаю. Глупец. Она здесь. – Комендант раздраженно прошипела, когда я блокировал атаку и поймал ее за руку. – Рабыня-книжница. Прячется, наблюдает. – Комендант фыркнула и повысила голос: – Отчаянно цепляешься за свою жизнь, как таракан. Да ты и есть насекомое. Пророки спасли тебя, я угадала? Мне следовало раздавить тебя.

«Прячься, Лайя!» – мысленно закричал я, но вслух не издал ни звука, чтобы мать не метнула одну из своих звезд в грудь Лайи. Сейчас склад находился за спиной Коменданта. У нее слегка сбилось дыхание, а в глазах блестел смертоносный огонь. Она хотела поскорее покончить с нами.

Сделав ложный выпад, который я блокировал, Комендант ударила меня, сбив с ног, и метнула нож. Я едва успел откатиться, избежав верной смерти, как в меня со свистом полетели две звезды. От одной я увернулся, а вторая вонзилась мне в предплечье.

За спиной матери я увидел слабое сияние золотистой кожи. Лайя, нет! Не подходи!

Моя мать опустила мечи и вынула два кинжала, намереваясь убить меня. Она кинулась на меня со всей силы, обрушив резкие удары, настолько быстрые, что их сложно заметить, пока не испустишь последний вздох.

Я уворачивался от нее слишком медленно. Лезвие полоснуло по плечу. Я отступил, но не успел уклониться от коварного удара ногой в лицо, от которого повалился на колени. В глазах двоилось. Ты покойник, Элиас. Дыхание эхом отдавалось в голове – мелкие, болезненные вдохи. Я слышал ее смех, холодный и резкий, точно камень, разбивающий стекло. Она подошла, чтобы нанести последний удар. Лишь благодаря навыкам, полученным в Блэклифе, благодаря ее урокам, я инстинктивно поднял меч и блокировал ее. Но мои силы иссякли. Один за другим она выбила из рук оба меча.

Краем глаза я заметил Лайю, которая подходила к нам, сжимая в руке кинжал. Стой, черт возьми! Она убьет тебя, ты и моргнуть не успеешь.

Но затем я на миг закрыл глаза, а когда открыл – Лайя исчезла. Даже подумал, что это всего лишь игра воображения – удар крепко встряхнул мне мозги, но тут Лайя появилась снова. Она швырнула горсть песка прямо в глаза моей матери.

Комендант отдернула голову, и я принялся шарить по земле, пытаясь найти свои мечи. Схватил один, но тут увидел, что мать на меня смотрит.

Я уже представил, как ее рука, облаченная в перчатку, взметнется и отразит удар меча. Я ожидал, что умру, оставив Коменданта злорадно торжествовать.

Но в ее глазах промелькнуло странное чувство, которое я не смог распознать.

В следующий миг я ударил ее рукоятью меча в висок. Она отключилась как минимум на час, повалившись на землю, точно мешок с мукой.

Мы с Лайей смотрели на нее, распростертую у наших ног, и меня одолевали гнев и смущение. Каких только преступлений моя мать не совершала? Она избивала, убивала, истязала, порабощала. И вот теперь она лежала совершенно беспомощная. Убить ее было бы проще простого. Внутренний голос солдата-маски требовал так и поступить. Не давай слабину, дурак. Ты об этом пожалеешь.

Но эта мысль вызвала отвращение. Я не смогу убить свою мать, убить вот так, каким бы чудовищем она ни являлась.

Тут я заметил быстрое движение, затем фигура скрылась в тени сарая. Солдат? Возможно, но он один и трусит выйти и сразиться. Может, он увидел нас, а может, нет. Ждать, чтоб это выяснить, мне не хотелось.