litbaza книги онлайнСовременная прозаТы знаешь, что хочешь этого - Кристен Рупеньян

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53
Перейти на страницу:

На следующий вечер они всей семьей смотрели новости, и первый же сюжет оказался о девочке, ровеснице Джессики, с такими же волосами и веснушками, которую вытащил из комнаты на вечеринке с ночевкой мужчина с ножом, мужчина, чье лицо на плакате «Разыскивается» было пугающе знакомым.

Родителям Джессики понадобился почти час, чтобы вытянуть из нее всю историю и отделить важное от истерических всхлипываний об Акселе Роузе и Чарльзе Мэнсоне, но, когда они в конце концов поняли, что она пыталась им рассказать про мужчину, и парк, и вечеринку, они позвонили в полицию. Еще два часа ушло на то, чтобы связаться с кем-то в участке, потому что похищение Полли быстро превратилось в самое страшное преступление в округе Сонома, и уже пошла лавина звонков от психов, журналистов и экстрасенсов.

Сорок восемь часов спустя Джессику навестили дома две дамы-полицейских, и в ходе опроса полиция выяснила, что, хотя Джессика и не знала настоящего имени своего преследователя, он дал ей кассету, которую трогал грязными руками, и положил кассету в футляр, а потом дал Джессике, и кассета все еще лежит в ее школьном рюкзаке. Они пошли в полицейскую машину, принесли белые резиновые перчатки, пинцеты и пакеты для улик и забрали у нее кассету; с серьезными лицами поблагодарили и сказали родителям Джессики, что скоро с ними свяжутся.

Шли месяцы; больше четырех тысяч человек обшаривали каждый дюйм округа Сонома, зовя Полли, черно-белые плакаты с ее школьной фотографией были наклеены на все стены, деревья и столбы в штате Калифорния. Какое-то время казалось, что единственное, о чем может говорить вся страна, это то, что случилось с Полли, и Джессика была уверена, что скоро полицейские вернутся и подтвердят, что она виновна, выставят ее на всеобщее обозрение – девочку, которая встретилась с похитителем и приманила зло. Но когда полиция в конце концов нашла Полли в неглубокой могиле возле шоссе 101, выяснилось, что человек, который ее убил, был стариком, чье сходство с Чарли на плакате было просто игрой – воображения Джессики или света.

Почти год спустя в дом Джессики пришел желтый конверт, обратным адресом значился полицейский участок в Петалуме. Джессика была уверена, что там кассета, которую ей дал Чарли, но родители схватили его первыми, она даже заглянуть не успела, и больше она ни кассету, ни конверт не видела.

К четырнадцатому своему дню рождения Джессика поняла, что ошиблась, что Чарли не приходил за ней и не взял вместо нее Полли, что это было просто совпадение. Тем не менее она до конца детства продолжала верить, что то, что случилось с Полли, и то, что случилось с ней, каким-то образом связано – если не строгими фактами, то каким-то притяжением, которое проходит под поверхностью вещей.

Поступив в колледж и уехав из дома, Джессика начала считать, что порыв связать собственный опыт с тем, что произошло с Полли, родился из детской поглощенности собой, из желания видеть себя центром, вокруг которого вращается вселенная. Тогда Джессика видела это так: человек, убивший Полли, был сверхновой, огромной и сокрушительной злой силой, а Чарли – просто незначительным карликом. С той точки, откуда она смотрела, будучи моложе, малое близкое и огромное далекое могли ненадолго показаться одинаково яркими – но то была всего лишь иллюзия.

В итоге, говорила себе Джессика, она легко отделалась. В конце концов, единственным вредом, который принес ей Чарли, была крошечная царапина на задней стенке горла, которую она то ли придумала, то ли нет. По сравнению с тем, что случилось с Полли, – по сравнению с бесконечным числом дурного, что случалось во вселенной, – ее соприкосновение со злом было лишь крошечной искоркой, почти неразличимой на фоне водоворота созвездий, состоящих из более ярких звезд.

И все же, даже выйдя замуж и заведя своих детей, даже уехав из Калифорнии, Джессика с трудом засыпала, пока не минует полночь. Пока ее дочки-близнецы мирно спали в комнате, примыкавшей к ее спальне, она стояла у окна, глядя в огромную, страшную, испещренную светом ночь, и ловила себя на том, что гадает, там ли по-прежнему Чарли, ждет ли он ее в парке.

Сардинки

Марла в первый раз после Происшествия выбралась на вечернее вино с другими мамочками. Тилли играет снаружи с другими девочками, все беды, судя по всему, забыты, но Марла смакует обиду вместе с мерло. Она чувствует, как скребется внутри злость, заклинившая там, где сходятся половины грудной клетки.

– Мы так рады, что вы с Тилли сегодня выбрались, – говорит Кэрол, обнимая винный бокал в потеках обеими ладонями.

Ногти у нее короткие и квадратные, срезаны почти до мяса.

– Я по вам скучала, ребята, – говорит Марла. – Правда.

– Конечно, конечно, – отзывается Бэбс, глаза у нее красные и влажные. – Но мы все понимаем, тебе нужен был перерыв.

На мгновение повисает тишина, в которой они все скорбно признают серьезность Происшествия.

– Господи, эти мелкие потаскухи! – наконец восклицает Кизья. – Клянусь, если бы я не выпихнула из себя этот баскетбольный мяч, голову Митци, я бы ее прибила за то, что она сделала с Тилли.

Она машет бокалом в сторону Кэрол, у которой дочь приемная.

– Без обид.

– Суть в том, что нам очень жаль, – говорит Бэбс, промокая глаза широким льняным рукавом. – Мне кошмары снились. Всем нам.

– Вы такие милые, – отвечает Марла.

Ее тоже преследует повторяющийся сон: Тилли посреди желтого поля, кружится, всхлипывает и тянет себя за волосы. Самой Марлы во сне нет; она – только камера, которая отъезжает, чтобы охватить огромное пустое пространство: поле, местность, континент, планету, где ничего нет, кроме Тилли, – одной, одной, одной.

– Как ты справляешься, лапа? – спрашивает Кэрол.

Хороший вопрос, и ответ на него – не очень. В хаосе, сразу после Происшествия, когда уговоры, увещевания, крик и тряска так и не смогли вывести Тилли из припадка плача, Кэрол – пацифистка, с рецептом на медицинскую марихуану, Мать-Сыра-Земля Кэрол – ударила Тилли по лицу. Удар сбил с носа Тилли очки, и Марла, которая в жизни не била дочь, даже не думала о таком, зажала рот рукой, чтобы подавить смешок. Некоторые неприятные аспекты родительства невозможно предвидеть, пока не воткнешься в них. То, что, когда кто-то в определенных обстоятельствах бьет твою дочь, ты отвечаешь нервным смехом, стало новым и нежеланным пунктом в этом списке.

– Тилли, кажется, в норме, а это все, что имеет значение, – говорит Марла, понимая, что смотрела в пустоту. – Если она может это пережить, значит, и я должна. Понимаете?

– Дети выносливые, – говорит Бэбс, и все кивают.

Черта с два, думает Марла. Может, есть и выносливые. Но все ли? Тилли, например? Выносливость – способность отмахиваться от боли – это то, до чего Марла сама только-только доросла, рывками и не вполне. Мелкие беды собственного детства помнятся ей яснее прочего, даже сейчас.

– Похоже, она оказалась из крепких орешков, твоя Матильда, – говорит Кизья. – Митци сказала, они начали играть в какую-то игру в автобусе?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?