Вообще-то я мало гожусь на роль героя-любовника, бесстрашного покорителя женских сердец. Я не так красив, как мой отец, дядя Брендон или кузен Эрик, мне далеко до неотразимого шарма дядюшки Амадиса и дерзкого очарования Мела Лейнстера, но в то же время я не принадлежу к особой породе некрасивых-нескладных-обаятельных, как дядя Колин. Внешность у меня самая что ни на есть заурядная: русые волосы, карие глаза, лицо с правильными, но не слишком выразительными чертами, чересчур хрупкое для моих ста девяноста сантиметров телосложение. Одним словом, несколько пресновато. Я и сам толком не понимаю, что влечёт ко мне женщин. Я бы на их месте… Впрочем, я-то мужчина, и мне не дано объективно судить о мужской привлекательности, даже о своей собственной. Тётушка Бренда говорит, что во мне есть какой-то там «внутренний огонь», но, скорее всего, она просто льстит моему тщеславию. Куда более откровенен был со мной Брендон, который однажды с предельной деликатностью обратил моё внимание на то, что, помимо голубых глаз и белокурых волос, всех моих «жертв» объединяет ещё одно немаловажное обстоятельство — они были, мягко говоря, не самыми счастливыми жёнами на свете. Это открытие немного успокоило мою совесть и одновременно уязвило самолюбие. Получалось, что я всегда шёл по пути наименьшего сопротивления и при том постоянно обманывал себя, преувеличивая свои достижения. Я вовсе не хищник, а трусливый шакал, идущий по следам чужой беды и добивающий слабых, беспомощных, истекающих кровью. Интрижка с Дженнифер — яркое тому подтверждение. Её брак распался без моего участия, она бежала от мужа и от скандала, связанного с разводом, а я лишь воспользовался ситуацией, чтобы добавить в свою коллекцию ещё одну голубоглазую блондинку… Нет, определённо, я психопат. Весь в своего папашу — у нас обоих мозги набекрень из-за женщин.

Я решительно встал, надел рубашку и брюки, обулся и вышел из спальни. Больше не было смысла валяться в постели — теперь я точно не засну. Кроме того, я должен чем-то занять свои мысли, чтобы не думать об этом мучительном треугольнике — мой отец, моя мать и та, другая, чьё имя я избегал произносить даже мысленно…

Каюта Дженнифер, как и моя, напоминала номер «люкс» семизвёздочного отеля на Земле и других высокоразвитых планетах. За порядком в апартаментах следили живые горничные, а не механические уборщики; завтрак, обед или ужин можно было заказать прямо в каюту; в любое время дня и ночи к услугам пассажиров были дежурные стюардессы, готовые исполнить любое их желание (иногда в буквальном смысле любое). Вся эта роскошь предназначена для крупных финансовых и промышленных воротил, надменных аристократов, высокопоставленных государственных чинов и просто богатых бездельников, убивающих своё время в бесконечных межзвёздных круизах. Билет первого класса, особенно на таких шикарных лайнерах как «Никколо Макьявелли», стоит бешеные деньги, и четверть этой суммы составляют комиссионные, идущие на покрытие убытков от продажи дешёвых билетов третьего класса. Такое положение закреплено в Галактической конвенции грузопассажирских перевозок. Это своего рода социальная программа, призванная гарантировать каждому человеку, независимо от его имущественного положения, возможность совершить межзвёздный перелёт, правда, в разных условиях: одни — в каютах с пятью-шестью просторными комнатами и всевозможными удобствами, иные же — по пять-шесть человек в тесных комнатушках и с общими удобствами в конце коридора. Впрочем, большинство людей предпочитают летать вторым классом — без особого шика, но в относительном комфорте и притом недорого. Это вполне по карману бизнесменам среднего и мелкого пошиба, преуспевающим фермерам, квалифицированным рабочим и служащим, учёным, инженерам, пенсионерам и даже студентам. Некоторые компании время от времени пытаются обойти Конвенцию, отказавшись от третьего класса, а первый окрестив вторым «с дополнительными удобствами за отдельную плату», но их надежды привлечь престижных клиентов более низкими расценками не оправдываются. Снобизм силён во все времена, и любой уважающий себя денежный мешок без колебаний выложит двадцать пять процентов сверх требуемой суммы за одно только название «первый класс».

Миновав роскошную гостиную, я вошёл в кабинет. Щёлкнул пальцами — в комнате вспыхнул яркий свет. На первых порах я частенько забывал это делать, вызывая недоумение у знакомых — ведь освещение всё равно включалось. Но за четырнадцать лет жизни в этом мире я приобрёл своего рода условный рефлекс и теперь, даже гостя дома, то и дело сопровождаю мысленные команды щелчками. Недаром говорят, что привычка — вторая натура.

Я прикрыл за собой дверь и осмотрелся. Кабинет был точной копией моего, но здесь не царил привычный для меня творческий беспорядок, создающий атмосферу уюта, а на двери, как я заметил, не светилась табличка «Убедительная просьба не убирать».

Некоторое время я простоял в нерешительности. Я не был уверен, что поступаю правильно (а тем более, порядочно), но, с другой стороны, меня одолевало любопытство. И не только любопытство. Дело в том, что я наконец-то вспомнил, где встречал фамилию Купер. И хотя Куперов на свете как собак нерезаных, мистер Сэмюэл Ф. Купер XVII, председатель совета директоров ньюалабамского банка «Купер и сыновья», был один. С ним лично я не встречался, но его подпись, в числе прочих, стояла под контрактом, который имел ко мне самое непосредственное отношение. А значит, если только я не ошибаюсь в своих предположениях, по прибытии на Дамогран Дженнифер ждут крупные неприятности.

Просмотр бумаг, обнаруженных во встроенном в стену сейфе, подтвердил мою первую догадку — Дженнифер действительно была женой достопочтенного Сэмюэла Ф. Купера XVII. Там же я нашёл кое-какие драгоценности и около двухсот тысяч ньюалабамских долларов наличными — сущий пустяк для находящейся в бегах жены преуспевающего банкира.

Тщательно заметя за собой следы, я запер сейф и сел во вращающееся кресло перед компьютерным терминалом. Неужели Дженнифер так глупа, чтобы прятать это в другом месте, к примеру, в бельевом шкафу, куда обожают совать нос любопытные горничные? Или она настолько умна, что решила воспользоваться услугами центрального корабельного сейфа? Нет, вряд ли. Для этого нужно обладать не только умом, но также наглостью и хладнокровием профессионального грабителя. А Дженнифер не профессионал, она любитель.

И всё же, проверка не повредит, решил я и включил терминал. В воздухе над консолью мгновенно возникла объёмная голографическая заставка, извещающая о входе в систему. Я непроизвольно улыбнулся, вспомнив, как пару месяцев назад подарил тёте Бренде «простенькую» персоналку с производительностью 128 квинтильонов операций в секунду и 16 петабайтами оперативной памяти. Это было моей ошибкой. Бренда чуть не грохнулась в обморок, а потом вцепилась в меня мёртвой хваткой, пытаясь выведать, где я раздобыл такое чудо техники. С тех пор мне приходится быть крайне осторожным, чтобы не позволить тётушке вычислить меня. Впрочем, я её понимаю. Она так же одержима компьютерами, как я — голубоглазыми блондинками…

Подключившись к корабельной сети, терминала жизнерадостно сообщил:

— К вашим услугам, мисс Карпентер. Что пожелаете?

Он говорил по-английски, причём на ужасающем ньюалабамском диалекте. Компания «Итальянские Астролинии» по праву считалась одной из лучших в Галактике и делала всё возможное, чтобы пассажиры первого и второго классов чувствовали себя на борту корабля, как дома.