давно ее не видела, и теперь глядя на нее даже удивлялась себе. Я ведь все равно скучала по ней и ждала, а сейчас видела только совсем чужую мне женщину, которой нет дела до меня. И как ни странно меня это успокоило. Когда она уехала, я больше уже не вспоминала ее, как отрезало. Но не было у меня злости на нее или желания что то изменить. Бабушка убрала мои документы в шкаф, и все пошло у нас по – старому. Даже в школу документы бабушка так и не отдала, боясь, что меня по закону переведут назад на два класса. Я училась уже в седьмом классе, а по возрасту должна была учиться только в пятом. Тем более с учебой проблем не было, я справлялась, и ладно. Да и на тот момент и других проблем у нас хватало. Время было сложное дурное. И хоть лихие девяностые уже подходили к концу. Но повсеместный бардак, – дележка собственности и все прочие радости перестройки, дошли и до села. Пенсию старикам частенько не платили по полгода. Колхоз развалился, и остались селяне без работы. Выживали за счет огородов и скотины. Многие селяне подались в города на заработки. Село вот только процветающее и многолюдное вдруг опустело и главное – люди стали вдруг резко злыми. Только в нашем селе, люди как с ума по – сходили. Несколько пьянок, – закончились смертоубийством, такого вообще никто не помнил, что б было. Да, пьяниц, на селе не было отродясь. А тут чуть ли ни в каждом доме стали гнать самогонку, да и сами упивались до смерти. Если с едой у нас с бабушкой было нормально, все – таки, курей держали и огород сажали. Картошка то уж точно всегда была. А вот ягоды и яблоки приходилось бабушке почти за бесценок отдавать перекупщикам. Меня требовалось еще, и одевать, – росла я быстро. Да и на школу деньги надо было, тетрадки учебники покупать. Но я никогда не видела бабушку расстроенной или плачущей. Иногда смотря по телевизору новости, и вздыхая печально, она говорила.

– О, мы с тобой хорошо живем и главное здоровы. Еще бы сил хватило тебя вырастить да на ноги поставить. А больше мне и ничего от жизни не надо.

Весна что – то не спешила. Вроде вот тепло даже солнечно утром, но вдруг небо затягивало, и сыпалась ледяная крупа, растекающаяся на земле позже грязными подмороженными лужами. Холодный ветер вечером продувал насквозь. Школьникам, которым, не надо было, сдавать экзамены, учителя выставляли оценки в конце апреля, у всех огороды и у учителей тоже. Наш класс задержали в школе на вторую смену. Уроки продлили, что бы успеть закончить год и сразу выставить годовые оценки. Ух, как я торопилась домой, уже вечер и есть хотелось, и устала, а потом вспомнила, что бабушка просила хлеб купить – пришлось еще в магазин вернуться. Я ухитрилась промочить ноги, – так торопилась домой, что в лужу наступила. Вся испачкалась и замерзла, расстроилась. Да еще рюкзак был такой тяжелый, учебников больше обычного. Варежки еще забыла дома, а в руках пакет с хлебом. Вот бывает же день такой тяжелый. Я шагала по тротуару все быстрей, и уже когда до дома вот- вот, рукой подать – почувствовала взгляд, вдруг стало неуютно тяжко и немного страшно. Ощущение прожигающего спину тяжелого взгляда. Обернулась. Около своего дома стояла старушка – баба Маня. Я поздоровалась с ней и удивилась, от нее всегда я чувствовала доброту и приязнь. Старушка мне нравилась, у нее был легкий добродушный характер. Я всегда с ней останавливалась поболтать, так не о чем. Она никогда не сплетничала и всегда искренне интересовалась мной и со мной заговаривала, если я проходила мимо. Я понимала, что ей просто одиноко и останавливалась поболтать с ней. К тому же она была единственной подругой моей бабушки. А сегодня я испугалась бабу Маню, и не могла понять глядя на нее, что же вызвало мой испуг.

Ой, баб Маня, а я вас и не увидела,– заговорила я, пытаясь спрятать непонятный страх и неловкость от этого. – Извините меня, замерзла я сильно и домой хочу.

– Да знаю я все Елена,– побудь со мной минутку, мне очень надо с тобой поговорить, и я жду тебя уже долго.

Пришлось мне вернуться и подойти к ней вплотную.

– Вы без пальто замерзнете ведь,– обратилась я к ней.

Меня удивило так же, что Баб Маня стояла в обычной домашней одежде, каком то сереньком длинном платье с накинутой на плечи козьей шалью. Сегодня холодрыга на улице. И как она здесь может долго стоять и ждать меня, если ее не было здесь, когда я подходила к дому.

– А ничего страшного, я не мерзну,– махнула рукой баба Маня. – Мне уже все можно, а ты про простуду переживаешь. Ты Елена меня выслушай меня да потом домой беги.

Я, вздохнула, а что делать. – Наклонила голову к старушке.

– Скоро твоя жизнь Елена перемениться и только от тебя будет зависеть твой выбор. Не бойся перемен, и принимай их с открытым сердцем, твое будущее будет таким, – как ты захочешь. Это я тебе и должна сказать, предупредить. А поймешь мои слова потом, позже. А главное, что я хочу сказать от себя лично, ты бабушке Татьяне Ивановне как, придешь, скажи. – Виновата я перед ней сильно, всю жизнь каялась, – а боялась сказать, признаться и повиниться. Боялась, что не простит, она меня. Тогда перед войной я в Чудную деревню, бегала. И все, что случилось позже,– мой грех. – Я всю жизнь его замаливала пусть и она меня простит. Так и скажи обязательно, ничего не напутай.

Я растерялась. Баба Маня такая всегда рассудительная и, спокойная, а тут столько эмоций.

– Не смотри на меня так, голова у меня ясная. Ты сейчас единственная кто передать мои слова может. Хочу спокойно уйти, – продолжала старушка. – Единственный раз я оступилась, и камень на душе всю жизнь ношу. Прощай Елена и поминай меня добром, я всегда к тебе хорошо относилась. Беги домой и передай мои слова обязательно.

Я попрощалась и быстро пошла, а потом не выдержала и обернулась. Баб Мани уже не было, и тяжесть с души у меня пропала и страх испарился. Ох и день сегодня тяжелый и баб Маня все не шла из головы. Странная она, какая то. И мне чего – то непонятного наговорила. А все из головы прочь, – домой в тепло. Бабушки