– Обслуживают на час позже! – сказал мужичок в пуховике.

Никита засмеялся. Чугуев улыбнулся. Бураков так и остался стоять с раскрытым ртом. Глядя на Николу, который и бровью не повёл, он успокоился. Смеются не над ним. Паша дружески ухмыльнулся.

– А зачем нам ресторан? У меня домашняя колбаса, – Никола стащил рюкзаке верхней полки. Звякнула стеклотара.

Мужик достал свёрнутую в спираль колбасу, поставил на стол бутылку водки, баночку огурцов.

Леонид Аркадьевич, в свою очередь, вынул домашние котлеты, обёрнутые в фольгу, бутылочку армянского коньяку и лимон.

Бураков хлопнул в ладоши, цокнул языком и вставил на стол пластиковую бутылку "Кока колы".

Никита заглянул в свой пакет для продуктов. Позаботился о дальней дороге, называется! И Димыч, тоже молодец! Из всего съедобного: три помятых алюминиевых банки с пивом, и пара отгрызенных хвостиков воблы! Извлекая всё это добро, Никита вспотел. Он перевёл дух только когда увидел открытую пачку с пакетиками чая – хоть какой-то вклад в общий стол! Стопка за стопкой, слово за слово, познакомились поближе.

Никита проснулся первым, включил лампочку над полкой, посмотрел на часы. Ого! Уже половина одиннадцатого! Осталось ехать полтора часа. Голова не болела, но как-то медленно соображала. Он посмотрел на стол. Никаких признаков вчерашнего застолья. Верно, он же сам начал убирать со стола. Помогал мужичок из колхоза.

Что ещё вспомнить, чтобы заставить голову работать? Так, пили за всякую дрянь, как и бывает между малознакомыми мужчинами. Кто есть кто, так и осталось неузнанным. По внешнему виду можно заключить, что Лёня из бывших партработников, хотя по-пьяни выглядел и вёл себя как обычный мужик. Почти как Никола из колхоза. Паша работяга, закосивший под спортсмена. Обыкновенный среднестатистический хлыщ. С кем завязать толковое знакомство на время отпуска?

Так и не придя к какому-либо решению, Никита вышел в пустой коридор. Неудивительно. Мало желающих ехать к морю к крещенскому сочельнику.

– Там что, снег?

Никита вздрогнул от неожиданности. Обернулся.

– Снег, говорю, выпал! – улыбнулся Никола.

– Добро пожаловать на черноморское побережье!

– В самый раз. Искупнёмся на праздник!

– Нуда, – Никита поёжился.

– Нормально всё! – подключился к разговору, неслышно вышедший из купе Павел.

– Экстрим, Паша?

– А что, поморжуем! – потряс плечами Бураков. – Оба-на! Ещё и снежок высыпал! В горах, точняк, лыжня установилась!

Чугуев проснулся раньше всех, но не желал подниматься. Вдруг, чего доброго, попросят сходить за чаем, что тогда делать? Продолжать изображать рубаху-парня или проявить характер? Когда-то же нужно начинать, к тому же ребята явно смотрят как на начальника. С другой стороны, ссориться не хотелось. Оказывается, им вместе жить две недели! И все, как один, едут по "горящей путёвке", отстав от основной группы.

Леонид Аркадьевич поднялся с постели, когда попутчики вышли один за другим из купе. Дверь осталась приоткрытой. Чугуев достал дипломат, как будто что-то искал, сам же склонился к щели, прислушался.

Говорили о погоде, о планах на отпуск. Ничего похожего на обсуждение, тем более осуждение, отсутствующего попутчика он не услышал.

Двери купе растворились.

– Пора собираться! – скомандовала проводница. – Через десять минут санитарная зона, закрою все туалеты!

– И что, два с половиной часа нам жаться? – спросил Паша.

– Меньше пива пейте! – сказала проводница, держа в руках поднос с чашками чая.

Падающий мокрый снег тут же таял, и немногочисленным пассажирам пришлось прыгать через мелкие, но частые лужи.

У центрального входа вокзала стояла пучеглазая девица с голым животом, с ложной жемчужиной в пупке.

– Добро пожаловать в санаторий "Живые воды"! Рады, рады! Ждём вас, гости дорогие!

Недавно познакомившиеся мужчины переглянулись. Леонид Аркадьевич вынул из папки путёвку, заглянул в название санатория.

– Извините, у меня путёвка в санаторий "Катран".

– И у меня эта акула! – поддержал попутчика Никита.

– Какая разница? – вмешался Паша. – Катран, катамаран! Поедем в тепло!

– Ничего страшного! Ничего страшного! – затараторила девица с синими волосами. – "Живые воды" – это старое название! Наш директор решил придумать нечто более романтичное, связанное с пиратами! Красиво звучит: "Катран"? Я просто не могу пока привыкнуть к этой пиратской атрибутике! Но, уверяю вас, вы попали туда, куда нужно! Опоздали на пять дней, но наверстаете, будьте уверены! Да я, да мы обеспечим вам тройную порцию!

– Жена в дом не запустит после такого отдыха! – сказал Никита, поглаживая живот.

– Эт-та почему? – глаза сотрудницы санатория, напоминавшие до сих пор перевёрнутые чашки, увеличились до размера банных тазиков.

– В двери не войдём! – сказал вдруг Леонид Аркадьевич.

Все как один раскрыли рты – никто не ожидал от Чугуева тонкого чувства юмора.

– Что вы, что вы?! Я имею в виду удвоенную порцию развлечений, как раз активного отдыха!

– Танцы-манцы-обжиманцы! – гоготнул Паша. – А что-нибудь серьёзнее?

– Это уж, как договоритесь, – улыбнулась девушка.

– С кем договариваться-то? Инструктор есть?

Синие глаза-плошки девушки позеленели.

– Вам нужен инструктор?

– Ну, как это, положен же!

– Не думаю, что вы нуждаетесь в чьей-либо помощи, при ваших-то данных! – с придыханием сказала девушка, оглядывая Пашу от плеч до колен.

– Понятное дело, но как без снаряжения-то?

– Снаря-ажения?

Никита закурил. Леонид Аркадьевич отвернулся лицом к перрону. Никола изучал расписание поездов.

– Нуда! – начинал закипать Павел. "Ещё немного и обматерю глупую квочку", – решил он. – Какой экстрим без снаряжения?

– Да! – наконец поняла синеволосая. – Мы можем организовать вам соответствующий шопинг. Существуют специальные салоны для приобретения подобного снаряжения.

– Чё ты паришь мне? Всё включено в путёвку, или как? Я сюда пожрать, что ли приехал?

– Хорошо, думаю я сумею помочь, – она потрогала себя за волосы у плеча.

– Тогда, поехали?! – Паша тряхнул сумкой. – Поехали, мужики!

Задрипанная "Газель" довезла их до места. В нескольких метрах от пляжа стояла трёхэтажная коробка с пластиковыми стенами в бороздках под вид шифера. Над стеклянными входными дверьми висела табличка. Под стеклом, окрашенным с обратной стороны бордовым цветом, на белом дельфине пьяно танцевали синие буквы: КАТРАН.

У порога стоял усатый швейцар в ливрее. Он улыбался.