Василий Иванович промолчал. Сын ждал, что он… не извинится, конечно, но хоть что-то скажет. Не дождался. Тихо защёлкнул за собой замок двери и начал спускаться по узким лестницам старого дома. Этаж. Ещё этаж.

И так десять раз, пока не вышел на остывающий после жаркого весеннего дня воздух.

Машину Дмитрий оставил на стоянке – гараж дорого, да и слишком далеко от дома ближайшие, а во дворе не стоит рисковать – не угонят, так раскурочат ночные охотники за магнитолами, регистраторами, зеркалами и колёсами. Зашел в магазин, купив по списку всё, что просила днём Маринка, и спокойно потопал к дому. Цены в «Синюке» – это целая сеть магазинов такая в Кавино, по смешной фамилии владельца, опять выросли. Вот забота, а не батины нахлобученицы.

– Оставьте меня в покое, вы!.. Бандиты, честное слово – бандиты!

Дмитрий так и застыл на месте. Пока он то с детским питанием сражался, то с отцом ни о чём беседовал, обстановка в Кавино изменилась. Это как запах грозы – ещё и небо чистое, и грома не слышно, а в воздухе висит и потрескивает электричество. Когда начнёт швырять молниями не глядя, прятаться будет уже поздно.

Так и здесь: в подворотне у магазина, рядом с лениво крутящим синими огнями на крыше полицейским автомобилем творилось нечто непонятное. В сумерках сполохи мигалок работали как стробоскоп на дискотеке: выхватывали из полутьмы то ленивое лицо полицейского, важного, с усами не хуже отцовских, то пару молодых гопников – те оскалились, похожие на волчьи морды со своих шевронов, то… Николай Иванович?!

– Что тут творится? – неожиданно для себя спросил Дмитрий.

– Проходите, шановний! – из темноты откликнулся кто-то. Явно полицейский, но не этот с усами, а напарник. – Полицейская операция. Подстрекателя россиянского берём, не мешайте работе госорганов.

– Николай Иванович! – позвал Дмитрий, не обращая внимания на полицейского. Их не то, чтобы боялись, просто старались не замечать – к охране порядка эти бравые парни относились с ленцой, стараясь облегчить карманы пьяным или мурыжить рыночных торговцев из разных южных стран.

Очередная вспышка стробоскопа осветила усталое лицо старого школьного учителя. Ну да, их историк же. Это он – подстрекатель? Интересно узнать, к чему.

На лице учителя было заметно пятно, но Дмитрий не сразу понял, что это здоровенный, с бутылочное донышко, синяк. Да и бровь разбита.

– Вы чего, сдурели? – продолжил Разин. – Если что не так – везите старика в участок, нечего тут самосуд устраивать.

– Та и отвезём, – лениво откликнулся усатый. – Трохи позже. Тута у парубков вопросы есть к деду: чому с полосатой лентой на пиджаке, да и вообще… А наше дело маленькое, велено вбивцям ни в чём не мешать, сегодня приказ из столицы пришёл.

Изложил он это всё на дикой смеси русского и песмарийского, но Дмитрий его прекрасно понимал. Весь восток Песмарицы на этом адском наречии и общался.

– Разин? Дмитрий? Не надо, не вмешивайтесь!

– Николай Иванович!

Но поздно. Раздался глухой стук, словно кто-то выбивал ковёр, дождавшись почему-то сумерек. Николай Иванович вскрикнул и, судя по всему, упал. Дальнейшие удары посыпались градом, били ногами, причём не полицейские, а те самые гопники, что стояли рядом.

– Немедленно прекратите! – Дмитрий бросил пакет с покупками, в котором что-то жалобно звякнуло об асфальт: эх, прости, Светочка, видимо, сегодня без вечернего молока, и кинулся на выручку старику.

Тот уже ничего не кричал, только вздрагивал и скулил под ударами.

Полицейский поймал оттолкнувшего его Дмитрия за рукав, остановил. Когда парень дёрнулся – да чёрт с ней, с рубашкой, новую куплю… – кто-то засадил ему по плечу дубинкой. Из темноты. Профессионально – ключицу не сломал, конечно, но отбитую руку прострелило болью, она повисла как плеть.

– Суки, да что ж вы… – успел сказать Дмитрий, но удары посыпались градом. Николай Иванович, которому он ничем не смог помочь, уже не шевелился – раззадоренные бандиты просто пинали его, как мешок, тяжелыми берцами от одного к другому, ухая и тяжело дыша.

– Нет, позвонить нельзя. До утра в камере. Не выступай, хуже будет.

Усталый дежурный время от времени реагировал на сидевших за его спиной в «обезьяннике» участка, но толку с этого не было. Вещи и документы у избитого Дмитрия выгребли и сунули в какой-то пакет, а самого отправили туда, за решётку. Пёстрая компания из пары размалёванных шлюх с проспекта Громова, пьяного в лоскуты гуляки – явно подрался где-то и спящего в углу бомжа приняла Дмитрия спокойно.

Только одна из проституток буркнула:

– За политику? Мне говорили, теперь сажать будут. И правильно, не хрен тут. Слышь, дежурный? Слава славным!

– Славным слава, – на автомате буркнул тот, потом повернулся и заорал:

– Тихо там, мрази! Посадили – и сидите. А тебе, Нинка, сейчас внеочередную смену устроим, если не заткнешься. Субботник, на!

Пьяный тихо засмеялся, похоже, вообще не понимая, где он и зачем. Тоже счастье, если вдуматься: пребывать головой подальше от полицейских. Тело, правда, здесь… Ну, оштрафуют и отпустят, ничего страшного. А фингал пройдёт.

На похороны скромного учителя истории, которого при жизни знали только коллеги и ученики, собралась без малого половина Кавино.

Это уже не скромная прощальная церемония, не отпевание в кругу соседей, когда в стройных – как на демонстрации – колоннах идёт двести тысяч человек. Это революция, как ни крути. Да и лозунги – и на красном фоне соцпартии, и самодельные, на чём придётся, власть порадовать никак не могли. Во-первых, ни слова на державном песмарийском: демонстранты почему-то и письменно, и устно изъяснялись по-русски. А во-вторых… Полицейские, спешно пригнанные для разгона беспорядков, либо влились в колонны, охотно прикрепив прямо на форменные куртки розетки из георгиевской ленты, либо разбежались по сторонам.

Чтобы не отсвечивать, и на всякий случай.

Впереди процессии был не катафалк – он ехал следом. Возглавлял шествие украшенный вперемешку чёрными, красными и почему-то зелёными лентами грузовик с огромными, на полкузова, колонками, из которых непрерывно неслись советские марши и песни военных лет, от чего в областной управе случились тихая паника, пара сердечных приступов без летальных исходов и звонки во все места – от полицейского управления до администрации президента Песмарицы.

Грузовик, разумеется, пригнали рабочие Кавинского НПЗ, а вот кто воткнул «заряженную» флешку в проигрыватель – осталось загадкой. Но музыка, совсем не похоронная, парадная, накрыла город с головой.

От администрации президента поступило указание действовать жёстко, но глава управы решительно не знал, как это исполнить. Позвонил командиру воинской части: