— Откуда ты знаешь?

— Послужишь с мое в полиции и тоже будешь иметь где надо друзей. — Он вздохнул. — Ладно, посмотрим, как пойдут дела дальше. С завтрашнего дня у меня дневные смены, так что удобнее будет за всем следить. Ты меня понял?

— Разумеется, — пробормотал Сэм.

Вскоре привезли труп маэстро Энрико Мантоли. В больнице держать его отказались. Когда Пит вошел в кабинет Гиллеспи, чтобы доложить об этом лично, то застал его в позе роденовского «Мыслителя». Шеф полиции пребывал в глубокой задумчивости. Пит подождал, когда Гиллеспи обратит на него внимание, сообщил новость и скрылся от греха подальше. Следом за ним из кабинета вышел сам Гиллеспи, прошагал по коридору и остановился в дверях комнаты, где сидел Тиббз, уткнувшись в книжку.

При появлении Гиллеспи он оторвался от чтения и стал ждать, что сообщит этот громила.

— Оказывается, в Пасадене ты слывешь спецом по убийствам, — пробурчал Гиллеспи.

— Спецом не спецом, но веду подобные дела, — отозвался Тиббз.

— И трупы тоже осматривать приходилось? — Этим вопросом Гиллеспи выдал свою полную неосведомленность в практике расследования убийств.

— Чаще, чем хотелось бы.

— Я вот тут собрался посмотреть один. Приглашаю пойти со мной.

— Не возражаю. — Тиббз встал.

Присутствующие в небольшом помещении морга особенно не удивились, когда вслед за гигантом Гиллеспи появился непонятно откуда взявшийся Вирджил Тиббз. Полицейский морг обладал скромными возможностями. Единственный анатомический стол посередине и полдесятка встроенных в стену массивных ящиков, похожих на картотечные. Еще тут был обычный деревянный стол со стулом, а рядом шкаф с инструментами. Шеф без колебаний прошагал к трупу и, наклонившись, стал внимательно его рассматривать. Затем обошел стол, неожиданно согнул руку покойного в локте и вернул в прежнее положение. Далее, присев на корточки, пристально вгляделся в область чуть выше затылка убитого, куда был нанесен смертельный удар. Наконец Гиллеспи выпрямился и ткнул пальцем в Тиббза, будто тот и был во всем виноват.

— Это Вирджил, детектив из Пасадены. Захотел взглянуть на убитого. Я ему разрешил. — И шеф городской полиции отправился в туалет мыть руки.

Избавившись от ощущения прикосновения к мертвецу, Билл Гиллеспи начал подумывать о завтраке. То, что его подняли, не дав выспаться, ладно. А вот завтрак пропускать нельзя. Ехать домой бриться не хотелось, да и не следовало. Сейчас ему больше приличествовал несколько неопрятный вид. Мол, человек замотался на службе, недосыпает, и все такое. А вот еда — другое дело.

Гиллеспи подошел к своей машине, с трудом сел за руль и круто развернулся так, что машину занесло. Через шесть минут он подъехал к ночному бару, где привел в смятение бармена Ральфа своими размерами, когда усаживался на табурет у стойки.

— Я хочу «завтрак на ранчо», — приказал он.

Бармен кивнул и принялся готовить яичницу с беконом и тосты, которые вскоре подаст вместе с пшеничными булочками и кофе. Все вместе это составляло «завтрак на ранчо». Стараясь услужить, он впопыхах размазал желтки двух яиц по сковороде, быстро соскреб их и разбил другие. На сей раз получилось красиво, как и положено. Гиллеспи тем временем поглощал кофе, одну чашку за другой. Когда Ральф подал ему еду, он уже допивал третью. Наконец шеф полиции покончил с едой и расплатился, не оставив чаевых, а бедный бармен изнывал от жажды. Он налил в стакан воды и с трудом вылил в глотку, поскольку у него дрожали руки. Гиллеспи во время еды не произнес ни слова, но складки на лбу свидетельствовали о происходящем в его голове сложном мыслительном процессе.

Обратно Гиллеспи ехал медленнее. После восхода солнца на шоссе появились машины. Но осторожничал он не только как шеф полиции, которому предписывалось следить за соблюдением правил движения, а скорее потому, что был погружен в размышления над создавшейся ситуацией.

«И как же ты собираешься искать убийцу? — спрашивал он себя. — Разумеется, начинать надо с выяснения, кому убитый перешел дорогу, но тут ведь, кажется, обычное ограбление».

Насчет убитого ему было известно лишь то, что он дирижер симфонического оркестра и, по слухам, имел обыкновение набивать свой бумажник деньгами. Но этого бумажника на шоссе при нем не оказалось. Как же, черт возьми, найти паскудника, который ночью, без единого свидетеля, трахнул дирижера по затылку чем-то тяжелым и смылся с его деньгами? Как найти этого ублюдка, которому захотелось иметь денег больше, чем положено, и как вообще опознать эти деньги, даже если они каким-то чудом найдутся? Ведь номера серий неизвестны и вообще ничего не известно, кроме того, что деньги существовали. Если бы посреди шоссе случайно разлили цементный раствор и преступник вляпался бы в него и оставил отчетливые следы, тогда другое дело. Но ведь этого нет? Вообще нет никаких следов. Что же, черт возьми, делать?

Можно, конечно, позвонить, попросить прислать опытного детектива, но тут ведь уже есть такой, будто упал с неба. Одна беда — чернокожий.

Гиллеспи решил все же заехать домой и свернул направо.

Побрившись, он вместо душа оросил подмышки дезодорантом, причесался и направился в участок. На улицах к тому времени уже было довольно оживленно. По дороге Гиллеспи твердо решил отправить Тиббза восвояси как можно скорее. Предлагая его в помощь, парни из Пасадены, похоже, шутили. Кто поверит, что цветной способен на что-то такое, чего не может он, Билл Гиллеспи?

Приободренный этой мыслью, шеф городской полиции решительно прошагал в здание участка и остановился у дежурного.

— Где Тиббз?

Дежурный дневной смены, разумеется, был в курсе дела.

— Думаю, сэр, он все еще в морге, осматривает труп.

— Все еще осматривает! — взорвался Гиллеспи. — Человеку проломили камнем череп. С чем там, черт возьми, так долго разбираться?

— Когда я перед сменой заглянул туда на минутку, — сказал дежурный, — то он доставал грязь из-под ногтей убитого. Увидел меня и спросил, есть ли у нас микроскоп, и я ответил, что нет. Потом он снял с пальца убитого кольцо и принялся разглядывать, что там написано внутри. Тут я вышел, чтобы заступить на дежурство.

У кабинета ждал Сэм Вуд.

— Я решил, сэр, не уходить до вашего прихода, — пояснил он. — На случай, если вы захотите что-нибудь спросить или приказать задержаться в участке.

На мгновение в Гиллеспи проснулось что-то человеческое.

— Вот это правильно, Вуд, молодец, ценю, — выдал он со странной сердечностью. — Садись, и давай поговорим о нашем цветном приятеле, полицейском Вирджиле Тиббзе. Как он тебе?

— У парня есть мозги, — произнес Сэм, садясь. Затем, видимо, испугавшись смелости своего заявления, добавил: — Во всяком случае, он не боится иметь дело с трупами.

— Кажется, он сказал, что его с души воротит осматривать трупы, — заметил Гиллеспи.