сне освободиться. Увидев это, он забеспокоился, что Зелия внедрила в неё семя — что Зелия использовала псионику, чтобы заронить глубоко в разум Кэррелл псионическое семя, которое в конце концов разрастётся, как сорняк задушив собственное сознание Кэррелл и заменив его копией разума Зелии.

Дело было не в этом. Увиденный Кэррелл сон был обычным кошмаром, а вовсе не отзвуком мыслей Зелии.

Настоящий кошмар начался позже, когда Кэррелл утащил в Бездну марилит.

Сознание Арвина по-прежнему погружалось глубоко в разум писаря. Она была разочарована тем, что он рассказал; ничего нового.

- Это было не слишком полезно, да? - спросил Арвин.

- Да, - согласилась она, подув на пергамент, чтобы высушить чернила. - Не особенно.

Определённо не стоит того, чтобы беспокоить госпожу Сибил, безмолвно добавили её мысли, особенно в самый разгар приветственной церемонии.

Сердце Арвина заколотилось. Писарь знала, где находится Сибил. Нужно убедить её, что его необходимо немедленно проводить к госпоже, но как?

Он лихорадочно размышлял. Сон — и сновидения — были важной составляющей поклонения Ссету. В середине зимы несколько избранных жрецов змеиного бога погружались в Прорицающий Сон, месячную спячку, во время которой общались со своим божеством и получали новые заклинания, но здесь происходило нечто иное. Похоже, что Сибил искала что-то во снах своих последователей.

Арвин догадывался, что это может быть: ключ к местонахождению Змеиного круга, артефакта, который Дметрио Экстаминос нашёл год назад во время реставрации Чешуйчатой башни. Слуги Сибил сумели заполучить половину Змеиного круга, но второй половиной по-прежнему обладал Дметрио. Он спрятал артефакт так хорошо, что даже Кэррелл не смогла его найти.

И если эта догадка была верна, Арвина немедленно проводят к Сибил, не взирая на приветственную церемонию. Если нет...

Он решил рискнуть. Он посмотрел в потолок, как будто задумавшись.

- Это не всё, - сказал он писарю. - У моего сна было продолжение.

- Да? - спросила она, снова окуная перо в чернильницу. У неё вырвался тихий, свистящий вздох. Её мысли — которые Арвин всё ещё читал — обладали скучающей снисходительности. Она привлекала его — как и большинство самцов — и он хотел продолжать разговор. Скорее всего, продолжение он выдумал, решила юань-ти.

- Там была змея, - продолжил Арвин. - Серебряная змея. Её тело сворачивалось само в себя, замыкаясь в круг.

Он начертил руками круг в воздухе.

- Она глотала собственный хвост.

Арвин силой сдержал улыбку, услышав, как помчались мысли писаря. Она принялась яростно строчить на пергаменте. Именно этого она и ждала! Госпожа Сибил проинструктировала её — лично проинструктировала! — обращать пристальное внимание на любые упоминания змей в виде круга.

- Продолжай, - попросила она.

- Мужчина держал серебряную змею — юань-ти, - продолжил Арвин. - Мужчина с высоким лбом, узким носом и тёмными, зачёсанными назад волосами.

Писарь нахмурилась, записывая это. Арвин не упомянул цвет и узор чешуи, самое первое, что юань-ти обычно упоминали, описывая другого представителя своей расы.

- Ах да, - сказал Арвин, как будто только что вспомнил. - Было в нём что-то странное. У него не было чешуи. Его кожа была практически... человеческой.

Он сумел произнести последнее слово с отвращением, обманув собеседницу.

- Ты узнал его? - спросила она.

- Кажется, это был Дметрио Экстаминос, - ответил Арвин.

Хотя она узнала имя, это не вызвало внезапного возбуждения, как он надеялся. Он решил, что писарю просто не рассказывали всего.

- Где он находился? - спросила она. - В твоём сне.

- Он был... - сказал Арвин и намеренно умолк.

Он не знал, где находится королевский принц. Никто в городе не знал — по крайней мере, никто, кого гильдия смогла допросить. Бывший посол Хлондета, после того, как его шесть месяцев назад отозвали из Сеспеча, появился во дворце на короткий промежуток времени, затем просто исчез. Арвин пытался связаться с Дметрио с помощью магического послания, но эти попытки потерпели неудачу, как и пробы связаться с Кэррелл. Дметрио был либо мёртв, либо укрыт мощной магией.

- Да? - поторопила писарь.

Арвин подобрался и посмотрел на неё свысока.

- Думаю, это предназначено только для ушей госпожи, дитя.

Он использовал это слово намеренно, несмотря на то, что в нынешнем облике казался не намного старше.

Она тихо зашипела в ответ на словесный укус. Да как он смеет, подумала она. Она ссетссар храма, а он — простой прихожанин! Она начала обнажать клыки, но вспомнила о своём поручении. Госпожа будет недовольна, если наглый самец умрёт, прежде чем его сон будет записан.

- Госпожа Сибил слишком занята для встречи с тобой, - начала она. - Расскажи свой сон мне. Я позабочусь, чтобы...

- Да, да, я знаю, - сказал Арвин, махнув рукой. Руку сильно щипало, и чешуя на ней начала уменьшаться. Пояс у него на груди уже начинал казаться тесным. - Приветственная церемония. Я должен был участвовать в ней, но вместо этого решил погрузиться в сновидения. Отведи меня к Сибил — немедленно.

Это заставило её заморгать. Самец посмел назвать госпожу просто по имени? Наверное, она его недооценила. В прошлом несколько старших серфидианов посещали сеансы Сновидений, но этого она не узнала. Она тщательно запомнила его лицо — затем моргнула, заметив, что оно меняется. Чёрная с серым чешуя растворялась, превращаясь в человеческую плоть...

«Шпион!» - мысленно закричала она. «Я должна...»

Писарь подняла руки, чтобы сотворить заклинание. Когда она начала произносить молитву, Арвин прибегнул к одной из своих сил. Он уже находился внутри её разума, что облегчало задачу, но чтобы его обман сработал, пришлось использовать две силы одновременно.

Он начал срезать слои её памяти, начав со звука, который она сейчас слышала; звенящий шум, который был результатом действия его второй силы. Начав отсюда, он стёр момент осознания, что он был не юань-ти, а человеком — шпионом — и память об исчезающей чешуе, обнажавшей человеческие черты. В то же самое время он восстановил своё превращение, возвращая тело в змеиную форму.

Пока он был этим занят, заклинание писаря подействовало, и с её руки ударил похожий на змею кнут из мерцающей красной энергии. Он хлестнул Арвина по плечу, прожёг ткань его рубахи и послал по телу горячую волну боли. Арвин вскрикнул, пытаясь удержать концентрацию. На миг она почти ускользнула — на теле прекратила расцветать чешуя, и писарь сумела запечатлеть новый слой памяти: образ Арвина, содрогающегося под её мистическим хлыстом.

Затем он восстановил контроль. Он удалил эти воспоминания вместе