Катя принялась озираться по сторонам. Ее, уже опытную, несколько настораживало отсутствие стиральных машин в прачечной.

На наивный вопрос о том, где же им найти стиральные машины, матушка Галина просто возмутилась.

— Стиральные машины им подавай! Вот нахалки! Обитель только строится, а вы хотите на нашего отца такие траты повесить?

— Помилуйте, какие же это траты?

— А вы думаете! Электричество дорогое. Машины стиральные очень дорогие.

До подруг стала постепенно доходить страшная правда.

— Так стиральных машин здесь нет? А как же тогда стирать?

— А вам руки на что? Или госпожи белоручки не приучены стирать руками? Вы все и отстираете. Вон там стиральный порошок, там тазики, вперед и с молитвой.

Горячей воды тоже не оказалось. Холодной, впрочем, тоже. Ее нужно было таскать с улицы все из того же колодца, потом греть в тазах на огромной печке, в которую кто-то постоянно подкидывал дрова. Дрова тоже сами из ниоткуда не возникали, за ними нужно было ходить к поленнице. Хорошо хоть поленья были уже колотые, махать топором женщинам не приходилось. Это делали за них работники. Но все остальное… И как этого остального было много!

Когда вода в железных тазах нагревалась, ее уносили для стирки, а на ее место заливали новую порцию холодной, и так до бесконечности. Катька сначала обрадовалась, что ее пристроили таскать ведра с водой. В прачечной было душно и парно, а на воздухе легко и привольно. Так что Катя с радостью сделала первые три рейса, а потом призадумалась. Руки тянуло, плечи ломило, поясницу кривило. Долго она так выдержит? Катька попыталась схитрить, уйдя за водой, она теперь не торопилась назад. Но на нее стали ворчать. А после трех задержек отстранили от этой работы и поставили к корыту.

Ну и ладно, решила Катюша. Тут отдохну. Она присела, руки опустила в теплую мыльную воду и сделала вид, что стирает.

Тут же послышался окрик матушки Галины:

— Активней три! Не ленись! Новенькая, тебе говорю!

Пришлось завозюкать руками сильнее. К концу дня Катя почти что с ужасом рассматривала свои руки. Они у нее были красные и от горячей воды увеличились в размере раза в два. Подруги тоже печально подсчитывали убытки. Яна обреченно сковыривала остатки лака со своих ногтей. Наташа посасывала обожженный о раскаленную дверцу печки палец. А Вера откровенно высказала то, что накопилось у всех трех на сердце.

— Я не для того два высших образования получала, чтобы теперь, как первобытная баба, в тазу тряпки полоскать.

— Чего предлагаешь?

— Куплю им стиралку! Самую большую!

— А электричество? Ты же слышала, электричество дорогое.

— И за электричество я заплачу! Счетчик отдельный поставлю и буду платить по этому счетчику, сколько выйдет.

Девушки уважительно поглядывали на подругу. Вера работала в крупном банке и могла позволить себе такие траты.

— Что это отец Анатолий чудит! Не каменный век, чтобы руками белье полоскать.

Вера тут же начала звонить в магазин бытовой техники. И повела переговоры так жестко, что машину ей обещали привезти и установить уже завтра к девяти утра.

— Со стиркой все! — объявила всем Вера. — Можно отдыхать!

И успокоенные подруги отправились в трапезную. На улице было уже совсем темно. Одинокий фонарь, освещавший стройплощадку, был не в состоянии осветить всю территорию монастырского двора. Кое-где было совсем темно. Так что в нескольких метрах от входа в трапезную Яна поскользнулась и упала. Подруги кинулись ее поднимать и увидели, что на белом утоптанном снегу в том месте, где приземлилась Яна, выделяется какое-то темное пятно.

— Лед, — потыкала ногой Наташа.

— Тут что-то пролили, а потом жидкость на морозе замерзла и получился каток.

— Ты не ушиблась?

— Нога немного болит.

Дальше Яна шла прихрамывая. В кухне никого уже не было. А вот в трапезной вроде как топтались. Сначала подругам показалось, что наверху кто-то ходит. Но потом все затихло.

— Ау! Кто-нибудь есть живой?

Никто на этот возглас не откликнулся. И девушки подумали, что шаги наверху им просто мерещатся.

— Ясно, что кормить нас никто не собирается.

Но на столе в кухне стояла корзиночка с порезанным ржаным хлебом, а на еще теплой плите имелся чайник, в котором что-то булькало.

— Чай. Больше ничего нет.

Жидкий, чуть сладкий чай и пара кусков оставшегося от обеда хлеба. Вот и весь ужин. Да, жизнь в монастыре с самого начала учила новоявленных послушниц смирению.

Одно радовало: в кухне было тепло, и все сняли верхнюю одежду. Яна повесила свое пальто на вешалку, не глядя.

А вот Катя, сидящая напротив, нахмурилась:

— Где это ты такое здоровущее пятно посадила?

— Пятно?

Яна оглянулась и увидела, что на светлой шерсти ее зимнего пальто и впрямь виднеется отчетливое пятно. Оно было какого-то красновато-бурого цвета. И прикоснувшись к нему, Яна почувствовала холод и влагу. Крохотные снежинки, принесенные снаружи на пальто, быстро таяли у девушки на пальцах, пачкая их какой-то розоватой влагой. Яна присмотрелась и увидела, что пятно все состоит из таких вот крошечных кристалликов, которые сейчас стремительно таяли в тепле кухни.

— Наверное, это я на том пятне испачкалась, — догадалась Яна. — Упала на него боком, грязный снег на меня и налип.

— Интересно, что это такое?

Яна понюхала пятно.

— Понятия не имею. Может быть, компот?

— Компотику бы я сейчас выпила, — мечтательно произнесла Вера. — Особенно вишневого.

— Не похоже, чтобы они тут вишневый компот ведрами бы варили. Скорее уж краска.

Яна забеспокоилась.

— Ой, нет! Если краска — это я так испачканная и буду ходить?

Наташа встала и подошла поближе. Она тоже прикоснулась пальцем к пятну, поднесла палец к носу, изучила его, а затем глубокомысленно произнесла:

— Вы как хотите, а только мне кажется, что это кровь.

Вера чуть не поперхнулась чаем.

— Наташка! Хватит нас пугать! — взвизгнула она.

— А я и не пугаю. Сама посмотри. Это кровь!

И она сунула свой палец Вере под самый нос. Та взвизгнула и вскочила на ноги.

— Уйди!

Но Наташа совсем расшалилась. Она погналась за Верой, норовя ткнуть ту своим испачканным пальцем. Глупость и дурачество, ничего больше. Но Вера, взрослая самостоятельная Вера, повелась на эту детскую шалость, бегала, вопила, увертывалась и снова вопила. Яна с Катькой хохотали, очень уж потешно все это выглядело. Особенно когда Вера начала ронять стулья, а Наташа через эти стулья прыгала, словно горная коза.