— Мама и бабушка не оставят меня без денег, или у сестры попрошу, — заявляю без малейшего сомнения, что так и будет.

— Сомневаюсь, что они будут вечно тебя спонсировать, и ведь дело в твоих потребностях, сын. Их слишком много, я видел твои расходы. Да и они не в курсе твоих похождений, ведь по головке бы не погладили за то, что дома не живешь.

Отец замолкает, давая мне переварить эту порцию информации. Чего-то ждет, долго на меня смотрит. Но я молчу. Жду, пока он доведет разговор до финальной точки.

— Или ты сейчас возвращаешься домой и принимаешься за учебу...

— Или? — хочу услышать второй вариант.

— Или я не принимаю участия в твоей жизни. Да, на перекантоваться тебе хватит. Но поверь, я проведу разговоры с членами семьи. Они не будут давать тебе деньги на гулянки. Все понимают, что ты займешь мое место в нашей компании. Для этого надо учиться. А если я не буду спонсировать твой университет, боюсь, оттуда тебя отчислят.

— Думаешь, со всех сторон меня обложил?! — сжимаю зубы.

— Что за «обложил», сын? Я тебе добра хочу, как ты не поймешь? Чтобы ты человеком стал...

— Под твоим неусыпным контролем, да, папа? — гляжу волком. — Я и сам справлюсь.

— И как же? Просвети меня, пожалуйста, — в голосе отца сквозит такое снисхождение, что хочется ему вмазать. Но даже я не пойду на такое.

— Организую дело с Пивоваровым, куплю его шиномонтажку, — кидаюсь первым попавшимся фактом, всплывшим в голове.

— Дело? Представляю это ваше дело, — посмеивается отец с явным намеком на то, что в это дело не верит. — Да и откуда деньги возьмешь? Я лично тебе не дам. Но ты же умный парень, понимаешь, что хороший бизнес не получится без поддержки и квалифицированных специалистов. Ты не готов к нему ни морально, ни физически. Пока еще не готов. Сынок, не будь дурнем. Ты же остался со мной после развода, — зачем-то напоминает.

— Это был мой дом, почему я должен был его уступать твоей шлю...

Договорить не успеваю, он вскидывает палец и грозно смотрит.

— Мама меня поддерживает. Она слишком мягкая, чтобы сделать из тебя человека, и она это понимает. Твое воспитание она доверяет мне. И тоже не захочет, чтобы ты болтался по чужим людям. Ей будет плохо, когда она узнает.

А вот это запрещенный прием. Он и здесь постарался, затронул маму в разговоре. Мама действительно не будет рада узнать, что я ушел в загул. Злюсь на себя и свою слабость. Бешусь, что отец победил. Он всё разыграл как по нотам. Я хочу домой, устал болтаться, зарабатывать деньги я и правда не готов.

Внутренний голос подсовывает спасительные мысли. Согласиться вернуться домой, чтобы заявить права на кусок своей собственности.

Новой мамочке слишком жирно получить столько квадратных метров, да и еще и отсутствие помехи под ногами в виде меня.

А что, если поселиться рядом с ней и портить ей жизнь одним лишь своим существованием? Что, если я сделаю ее жизнь невыносимой и выживу из дома? Злорадно ухмыляюсь, но отец воспринимает мою улыбку по-своему и хлопает меня по плечу.

— Я знал, что ты согласишься.

Так я возвращаюсь в родной дом, только я не знаю, что меня подстерегает сюрприз в виде сестры моей мачехи. Несуразной мелкой девчонки, которую Эляна притащила вслед за собой из своего Мухосранска. Отец ее еще и в универ мой пристроил! Это всё он рассказывает по дороге домой, улыбаясь слишком добродушно, чтобы я поверил в то, что он рад новой родственнице. С чего бы это было так?

— Варя — очень хорошая девочка. Ты сможешь с ней подружиться, ведь она учится с тобой в одном университете. Я хочу, чтобы ты с сентября ее возил на учебу и опекал.

Поперхнувшись, трясу головой. Мне что, послышалось?

— Зачем мне с ней возиться? Она что, инвалид или ребенок, что сама не справится?

— Нет, она — твоя семья, — назидательно поправляет отец. — Наша семья. И я не хочу, чтобы девочку обижали. Первый курс, столичный вуз. Ей это непривычно. Ты ее увидишь и всё поймешь. Этого ангелочка хочется защищать.

Хочется? Уж очень сомневаюсь. Что твоится с моим отцом? Как эти бабы смогли так задурить ему голову? Эляна привезла сестру, что дальше? Кого еще привезет? Весь свой сраный захолустный город?

На самом деле, хоть меня и ломает это признавать, я рад вернуться домой. Устал шататься. Дом есть дом.

Но жить как прежде не выйдет. Да и расслабляться я не намерен. Нужно выжить двух приживалок, вольготно устроившихся в моем личном пространстве. А уже потом подыщу себе отдельное жилье. Не буду же вечно жить под строгим оком папаши и играть по его правилам. Теперь он знает, что я могу демонстративно уйти. Трусливым побегом это не считаю, скорее протестом. А я знаю, что он готов сделать первый шаг навстречу.

* * *

Если я думала, что перенесением брекетов на внутреннюю сторону зубов дело закончится, то я очень ошибалась. Пообещав сестре год назад, что пойду у нее на повду и стану соответствовать ее стандартам красоты, я кривила душой. Понимаю, обманывать плохо. И отвечать на помощь сестры черной неблагодарностью — тоже.

Она могла оставить меня у родителей, но вместо этого забрала с собой. Могла не помогать, когда я не поступила, не добрав два балла, но вместо этого попросила мужа выбить мне место на платном отделении. Она могла оставить меня в общежитии или снять дешевенькую квартирку, но вместо этого Эляна приняла меня в свой дом.

И я позволила ей руководить моим преображением.

Мы остались в больнице, где оформили все документы, оплатили новые брекеты и уехали с назначением на замену на завтрашнее утро. Если честно, у меня внутри всё сжималось. Снять брекеты будет непривычно. Но потом их наденут заново…

Записались на обед, ведь по утрам я чувствовала тошноту. Хорошо, что прием, на который мы собрались, состоится через три дня. Сможем подготовиться.

* * *

— Работы предстоит много, — выносит вердикт стилист Эляны Марьян, женоподобный парень со стильной прической и кукольным лицом. Естественно, он накрашен. Естественно, говорит тонким писклявым