Я постарался приблизиться к одному из окошек, чтобы разглядеть, что за тварь нас преследует. За окном неслась махина, размером с грузовик. Плеть вырывала из плоти твари огромные куски, но тварь все равно преследовала нас, быстро сокращая расстояние. Я все никак не мог разглядеть, к какому виду она относится. Наконец мне удалось это сделать. Медведь! Белый медведь. Я думал, они вымерли!

Командир выстрелил из гранатомёта. Один раз. Второй. Третий.

За выстрелами раздавались взрывы.

Внезапно у твари подкосились передние лапы и она словно нырнула вперёд. Несколько раз перекувыркнувшись по инерции, медведь замер.

Все, как по команде прекратили стрелять и прилипли к окнам. Медведь лежал без движения.

— Сдох? — хриплым голосом спросил Яр.

— Да по любому! — ответил ему Даниил.

— Не расслабляться! Оружие перезарядить! — начал раздавать команды Долохов. — Держать периметр. Нашумели мы сильно как бы ещё кто не прибежал. Доложить остаток по боеприпасам. Игнат! Что у тебя?

— У меня? — переспросил Игнат, отходя от шока. — У меня пусто! Ребят, а мы не доедем! Без Плети нам крышка!

Глава 4

Станция Л-214

Ксюша.

— Мама? — услышала я сквозь сон хриплый голосок. — Мамочка?

Не сразу мне удалось скинуть оковы сна, но, когда до меня дошло, что это Марк пришёл в себя, я мигом метнулась к его медкапсуле. Медицинский ложемент обволакивал худенькое тело моего сыночка, словно кокон, не давая ему двигаться. Это и напугало Марка.

— Милый, все в порядке! — ласково прошептала я. — Мы в безопасности! Все хорошо, ты в медкапсуле, не двигайся пожалуйста!

— Мама, мы добрались? Мы на папиной базе? — прошептал Марк, пытаясь рассмотреть все вокруг.

— Нет, солнышко, мы уже улетели с базы. — ответила ему я. — Представляешь, мы на Луне!!! Здорово, да?

— На Луне? — глаза любопытного мальчишки стали огромными, и он начал пытаться выбраться из ложемента. — Правда? На самой — самой настоящей Луне? Честно — честно?

— Честно — честно! — улыбалась я. — Только тебе пока нельзя шевелиться и выбираться из медкапсулы.

— Ну в-о-о-о-т, как всегда. — расстроенно протянул он. — Мама, ты что, плачешь?

— Да, сынок, плачу. — отрицать это не имело смысла, так как слезы облегчения лились градом. — Только это я от счастья! Я очень соскучилась и рада, что ты проснулся!

— Не плачь, пожалуйста! — попросил он дрогнувшим голосом. — Я тебя никогда — никогда не брошу!

— А я тебя никогда — никогда не брошу! — поддержала я его. — Только мне нужно врача позвать.

— Зачем врача? — испугался Марк.

— Он очень много времени и сил потратил на твоё лечение. Пусть тоже порадуется, что его усилия были не напрасны!

Я вышла из палаты и дошла до сестринского поста. Нажимать кнопку экстренного вызова не стала — мы и так слишком часто ею пользовались.

После отлёта Лёши я, воспользовавшись положением и суматохой вокруг, уговорила нашего врача положить нас с детьми в одну палату. Пока находилась на лечении, я ухаживала за ними, а сейчас прихожу после смен и остаюсь здесь.

Конечно нам выделили свой личный жилой отсек. И он даже был совсем неплох, по сравнению со многими другими, но оставаться там мне совсем не хотелось.

А зачем? Сидеть в одиночестве, уставившись в стенку и отсчитывать часы до следующей смены?

Лёша вернулся в тот ад на Земле. Снова рискует собой. Оставил нас одних именно в тот момент, когда так нужен! Дети в реанимации в тяжёлом состоянии. Моника… Моники больше нет с нами! Если я останусь одна, то просто сойду с ума!!!

А здесь… Здесь я нужна своим детям. Да и не только им. Медсестры увидев, как я легко справляюсь с небольшими медицинскими процедурами своих детей, часто просят помочь им. У них сейчас рук совсем не хватает, а мне совсем не сложно. Да и отвлекает от тяжких мыслей.

— Что — то случилось? Кнопка не сработала? — забеспокоилась медсестра. — Секундочку, я вызову доктора!

— Нет — нет, постойте. — остановила её я, улыбаясь. — Марк пришёл в себя!

— Что? Божечки, счастье — то какое! — воскликнула она, а у меня опять потекли слезы счастья. — Я все равно сейчас доктора вызову!!!

— Я тогда вернусь в палату. — ответила я и медсестра кивнула головой.

Марка и Софию выхаживали всем медотсеком. Собирались целые консилиумы. Подключили всех, кого только было возможно.

Мои детки были самыми "тяжёлыми" из всех пациентов на Луне.

Медсестры вместе со мной сутками дежурили у ложемента Марка. Четыре раза аппаратура не справлялась и его организм сдавался. Четыре раза я нажимала на красную кнопку.

Тогда консилиум собирался снова и Марку меняли программу лечения.

Четыре раза он был на грани жизни и смерти.

Четыре раза врачи возвращали его мне.

Каждый раз я боялась, что больше никогда не увижу его глазки, не услышу его голосок. Я боялась, что он уйдёт вслед за Моникой, а за ним уйдёт и София.

Бедная малышка изо всех сил боролась за жизнь. Я не могла даже на руки её взять — настолько она была крохотной и слабой.

Но сейчас, когда пришёл в себя Марк, я верю, что и с ней все будет хорошо!

— Ну — с, как дела у нашего самого главного пациента? — улыбнулся доктор Романенко, когда вошёл в палату. — Неужели пришёл в себя? Ну ты силён!!!!

Марк слабо улыбнулся ему, а я из — за этой улыбки чуть не задохнулась от счастья!

— Так, посмотрим, что тут у нас. — пробормотал Олег Станиславович, утыкаясь носом в непонятные диаграммы.

Я же на минутку отошла к Софии, чтобы заменить резервуар с водой, который поддерживает влажность в её кувезе.

Сонечка лежала в стерильном закрытом кувезе для недоношенных деток, в котором был свой климат. Если коротко, то ей требовалось тепло, влага и стерильность.

Она была настолько слаба, что любая инфекция её сейчас могла убить. Поэтому все процедуры были с минимизацией контакта.

Заменив резервуар, я повернулась к Олегу Станиславовичу. Он хмуро разглядывал диаграммы на планшете медкапсулы.

— Олег Станиславович, не тяните. Как Марк? — не выдержала я долгой паузы.

— Так, Марк, ты конечно большой молодец и конечно же идёшь на поправку, но тебе нужно много спать. Так что я добавлю тебе один медикамент, чтобы ты поспал. — Весело проворковал доктор моему сыну, но по его голосу я поняла, что все не так уж и радужно.

— Ксения, нам нужно с вами серьёзно поговорить. — сказал он, когда Марк уснул.

— Ему не лучше? — дрожащим голосом спросила я.

— Что вы! Ему определённо лучше! Но не на столько, насколько