Пресвитер Иоанн в ужасе уставился на него.

— Нет, нет, никаких вестей! Неужто такое вообще возможно.

— Я слыхал о нескольких подобных случаях, — ответил Мэт, насколько мог, нейтрально.

Однако старая обида и гнев, видимо, все же просквозили в его тоне. Пресвитер Иоанн сочувственно проговорил:

— О да! Ведь в прошлом году похитили ваших детей!

Мэт кивнул.

— И Балкис помогла мне разыскать их, если помните. Вот и настал черед отплатить ей услугой за услугу. Но если о ней нет никаких вестей, значит, нет и догадок о том, где она может находиться.

— Нет. Есть только тот человек, что выкрал Балкис из дворца, но даже он понятия не имеет о том, куда ее мог увезти тот мужчина, которому он ее передал. — Пресвитер Иоанн глянул на готовящееся к походу войско во дворе, и лицо его грозно потемнело. — Я очень боюсь, что она, быть может, уже мертва, лорд-маг.

Мэт заметил, что в глазах под сурово сдвинутыми бровями — тоска. Он и сам встревожился, но решил успокоить пресвитера.

— Я очень сомневаюсь в этом, ваше величество, — сказал он. — Помните: при первом желании Балкис способна превратиться в кошку, а у кошек — девять жизней. Подозреваю, что у кошки, которая к тому же девушка-волшебница, — жизней девятью девять.

Пресвитер Иоанн обернулся к Мэту и вымученно улыбнулся:

— Восемьдесят одна жизнь? Может быть. Если, конечно, Балкис вовремя превратилась в кошку.

— Ей мало что может помешать сделать это, — заверил его Мэт и, повернувшись, посмотрел в угол, где стояли удобные стулья. — Но мне нужно узнать все об этом происшествии. Может быть, вы присядете и расскажете мне об этом?

— Пожалуй, и вправду я слишком долго ходил из угла в угол, — признался царь, прошел в угол и со вздохом опустился на стул. — Да, так лучше, — сказал он и, сдвинув брови, посмотрел на Мэта. — Но вы тоже должны сесть, лорд-маг!

— В присутствии владыки? Даже не думайте об этом!

— Вы — не мой подданный, а посланник моей соратницы, королевы Меровенса, и ее консорт! Подойдите и сядьте!

Мэт поклонился и сел рядом с пресвитером. Сидеть на стуле — это показалось так удобно после трех дней езды верхом на Драконе!

— Ну а теперь расскажите мне все по порядку. Сверху донизу, как говорится.

— «Сверху»? — недоуменно переспросил пресвитер Иоанн.

— С самого начала, — уточнил Мэт. — Быстро ли Балкис привыкла к Мараканде?

— И сразу, и совсем не привыкла, — со вздохом ответил Иоанн и продолжал, устремив задумчивый взгляд в пространство: — Моей племяннице полюбился дворец, понравились придворные, а они поистине возрадовались ее появлению. И все же порой Балкис овладевали приступы тоски…

Пресвитер Иоанн умолк. Мэт попробовал утешить его:

— Но это вполне естественно для девушки-подростка, оказавшейся вдали от родины, ваше величество. Время от времени она будет испытывать ностальгию…

Иоанн невесело усмехнулся:

— Но ее родина — здесь, хотя она этого не ведала до тех пор, покуда вы не привели ее сюда. Тем не менее я не дивлюсь тому, что сама Балкис считает родиной вашу франкскую страну Аллюстрию — ведь она там выросла.

Мэт подумал о том, что германцам, обитавшим в Аллюстрии, вряд ли понравилось бы, что их называют франками, однако во времена Крестовых походов в его родном мире им также пришлось пережить подобное.

— Наверное, Балкис должна тосковать по густым лесам, по столетним дубам — и горам.

— Она и тосковала по ним, а еще — по…

Пресвитер Иоанн не договорил и вдруг смущенно взглянул на Мэта, а тот едва заметно улыбнулся.

Он помнил о том, что Балкис была в него влюблена, и теперь подумал: «Как было бы хорошо, если бы девочке — куда бы ее ни забросила судьба — удалось встретить доброго и красивого юношу». Вслух он сказал:

— Надеюсь, вы позаботились о том, чтобы ей не было одиноко?

— О да, конечно, — подтвердил царь. — Я окружил ее молодыми людьми и дамами благородного происхождения и велел моему сыну Ташишу развлекать Балкис в то время, когда я сам не мог этим заняться. Но когда получалось, я всегда был рядом с нею.

Глаза пресвитера Иоанна заблестели, когда он вспомнил об этих днях. Было видно, что он всем сердцем полюбил Балкис. Мэт внимательно наблюдал за Иоанном и понял, что девушка стала для него не просто племянницей, которую ему вернула Фортуна, а и дочерью, которой у него никогда не было.

— А придворной молодежи Балкис понравилась или все же не очень?

— Ах, ее все просто обожали! И это вполне естественно со стороны молодых людей: ведь она так красива. А дамы тут же приняли ее в свой круг. — Пресвитер Иоанн пожал плечами. — Да и как иначе? Ведь она не только хороша собой, но и умна, одухотворенна и добра. Придворные постарше были настолько же очарованы ею, как и молодежь. В самом скором времени Балкис стала всеобщей любимицей.

Мэт сдвинул брови.

— Из-за такой мгновенной популярности кто-то наверняка мог ей и позавидовать.

Пресвитер Иоанн резко взглянул на Мэта и тут же в растерянности отвел взгляд.

— Значит, кто-то ей все-таки позавидовал?

— Мой сын Ташищ, — признался царь. — Он, которому суждено стать пресвитером Иоанном после меня. О, он никогда об этом не говорил, но я видел это чувство в его глазах, когда он наблюдал за Балкис, окруженной веселыми молодыми людьми и дамами.

Мэту было нестерпимо трудно задать следующий вопрос, но все же он задал его:

— Как вы думаете, насколько сильна была его ревность?

Пресвитер Иоанн откинулся на спинку стула и со вздохом закрыл глаза.

— Быть может, он опасался того, что вокруг Балкис соберется слишком много сторонников и что она с их помощью свергнет его, когда я умру, лорд-маг. Я не верю, что так и было, но все же это возможно.

Он сказал это так, словно ответ у него вытянули щипцами, и Мэту эта мысль не понравилась. Он достаточно много знал о дворцовых интригах, чтобы понять: кронпринц запросто мог пожелать избавиться от потенциальной конкурентки. Если так, то Балкис была далеко не первой, кто исчез при подобных обстоятельствах.

Но сказать об этом пресвитеру Иоанну Мэт, конечно, не мог.

— Но никаких особых признаков того, что принц может пойти на какие-то действия, не было?

— Нет-нет, ничего такого! — Пресвитер Иоанн потупился и нахмурился. — А началось все за ужином, вечером, несколько дней назад. Это был не торжественный прием — самая обычная трапеза, на которой присутствовали всего триста моих постоянных придворных да гости — немного, всего около тысячи…

У Мэта от этих цифр закружилась голова. Он подумал: уж не превращает ли пресвитер Иоанн свой трапезный зал в плац для муштры войска при плохой погоде?