– А мне совсем не хочется! – вырвалось у Дейзи.

Это было сказано так громко, что все услышали. Дети с таким изумлением посмотрели на Дейзи, что девочка невольно вздрогнула.

– Зря ты это сказала, – испуганно прошептал Берти.

Мальчик стоял рядом с Дейзи, и все глазели на него тоже.

– А мне наплевать, – покраснев, ответила девочка и упрямо добавила: – Если бы не он, моя мама была бы сейчас жива!

Сказала и почувствовала, что хотела произнести это вслух давным-давно. У неё словно гора с плеч свалилась.

Дети вокруг так и ахнули. А дочка новой старшей золотошвейки даже взвизгнула от возмущения.

– Он лучший король за всю историю нашей Корникопии! – поспешно сказал Берти. Он много раз слышал эту фразу от матери.

– Ничего подобного! – также громко сказала Дейзи. – Он злой, тщеславный и жестокий!

– Дейзи! – рассердился Берти. – Ты что, совсем дурочка?!

Вот это слово «дурочка» и стало последней каплей. Дочка новой золотошвейки злорадно усмехнулась и, многозначительно посмотрев на друзей, насмешливо ткнула пальцем в рабочий комбинезон Дейзи.

Дурочка?.. После тех слёз, которые украдкой проливал отец Дейзи каждый вечер, думая, что дочка их не замечает!

Дурочка?.. Когда вместо того, чтобы поговорить с живой мамой, ей приходится разговаривать с холодным белым надгробием!

Дейзи размахнулась и со всей силы влепила Берти звонкую пощёчину.

Родерик, старший из братьев Рош, которые теперь занимали дом Давтейлов, подскочив от радости, крикнул, подначивая Берти:

– Неужели ей и это сойдёт с рук, жиробас?

– Врежь ей тоже! Врежь! – заорали остальные.

Берти растерянно оглянулся и неуверенно толкнул Дейзи в плечо. В следующую секунду девочка в ярости бросилась на него, и тут началось!

К счастью, на крики из дворца выбежал отец Берти майор Бимиш и разнял дерущихся. Дети размазывали кровь и слёзы.

– Очень мило! Очень мило! – язвительно заметил наблюдавший за сценой лорд Слюньмор. – Вот они, плоды дурного воспитания!

И медленно удалился. Он всегда умел наилучшим для себя образом обернуть любую ситуацию. На этот раз у него появился прекрасный предлог, чтобы запретить детям играть во дворе.

Вечером, как обычно, лорды ужинали с королём Фредом. На стол подали нежную оленину из Бифтауна, лучшее вино из Вин-о-Града с изысканными сырами Сырбурга и воздушными пирожными миссис Бимиш под названием Волшебная Перина. После пирожных лорд Слюньмор решил, что подходящий момент настал и, вежливо покашляв, начал так:

– Надеюсь, ваше величество, вас не слишком обеспокоили эти мерзкие крики и драка во дворе сегодня днём?

– Драка? – удивился король, который, естественно, ничего не слышал, так как в это время обсуждал с главным портным свою новую мантию. – Какая ещё драка?

– Ах, я болтун… Я думал, что вашему величеству уже всё известно… – пробормотал лорд Слюньмор с притворным смущением. – Разве майор Бимиш вам не рассказал?

Король недоумённо пожал плечами.

– Эка невидаль, Слюньмор! Дети вечно дерутся. На то они и дети!

Лорды Слюньмор и Фляпун быстро переглянулись, и Слюньмор решил зайти с другого конца:

– Ваше величество известны своей добротой!

– Ещё бы! – поддакнул Фляпун, смахивая с камзола крошки. – Другие короли поступили бы куда строже, если бы услышали, что дети неуважительно отзываются о монархии…

– Неуважительно, вы говорите?!! – сердито воскликнул король, сразу перестав улыбаться. – Кто мог отзываться обо мне неуважительно?

Он не верил своим ушам, ведь он всегда так ласково приветствовал ребятишек с балкона.

– Вот и я удивляюсь, ваше величество! – покачал головой Слюньмор, с преувеличенным вниманием разглядывая кончики ногтей. – Впрочем, я могу ошибаться. Драку разнимал майор Бимиш. Ему известны все подробности.

Пламя свечей в серебряных канделябрах тревожно задрожало.

– Дети вечно озоруют и болтают всякий вздор, – задумчиво сказал король. – Не думаю, что тут что-то серьёзное…

– Не знаю, не знаю, ваше величество, – проворчал Фляпун. – По мне, так это попахивает государственной изменой!

– Нужно расспросить майора Бимиша. Он в курсе, – предложил Слюньмор. – Очень может быть, что мы с Фляпуном ослышались и не так поняли.

Король пригубил бокал с вином. В это время в столовую вошёл слуга, чтобы переменить блюда.

– Канкерби! – обратился к нему король. – Вызовите майора Бимиша!

В отличие от лордов Слюньмора и Фляпуна, майор Бимиш не имел привычки каждый вечер ужинать с восемью переменами блюд. Он уже давно поел и, переодевшись в пижаму, готовился ко сну. Ему пришлось поспешно натягивать мундир и бегом нестись во дворец.

Король, Слюньмор и Фляпун вышли из столовой и ожидали его в жёлтой гостиной, развалившись на шёлковых подушках в мягких креслах с бокалами дорогого вин-о-градского вина. Что касается Фляпуна, то лорд доедал уже второе блюдо пирожных Волшебная Перина.

– Вот и вы, Бимиш, – кивнул король в ответ на низкий поклон майора. – Я слышал, сегодня днём во дворе был большой переполох.

У майора упало сердце. От так надеялся, что известия о драке Берти и Дейзи не достигнут ушей короля.

– Сущие пустяки, ваше величество, – начал он.

– Полно, Бимиш! – перебил его Фляпун. – Вам нечего стыдиться. Ваш сын дал достойный отпор изменнице.

– Речь не идёт об измене, ваше величество, – пробормотал майор. – В конце концов, они же просто дети.

– Как я понимаю, ваш сын выступил в мою защиту? – спросил король Фред.

Майор Бимиш оказался в крайне двусмысленном положении. Он не хотел доносить королю, что сказала Дейзи. При всей его преданности, майор хорошо понимал, что бедная сирота, которой столько пришлось пережить, просто не отвечала за свои слова. С другой стороны, кроме него найдётся дюжина свидетелей, которые в точности передадут слова девочки. Если же он солжёт, то лорды Слюньмор и Фляпун тут же обвинят его в государственной измене.

– Да, ваше величество, – запинаясь, начал он, – мой сын Берти действительно за вас вступился. Однако было бы несправедливо обвинять бедную девочку за то, что у неё вырвались эти слова. Ребёнку пришлось столько страдать, ваше величество. Бывает, что и взрослый человек, доведённый до отчаяния, ляпнет что-нибудь несуразное…

– О каких страданиях ребёнка вы говорите? – поинтересовался король. Он искренне не понимал, как кто-то мог сказать про него что-то плохое.