Валентина отгоняет эту мысль и берет со стола пакет. Он оказывается на удивление тяжелым, и она кладет его обратно. Снаружи обычная коричневая оберточная бумага, перевязанная шнурком. Ни надписей, ни карточки. Валентина в предвкушении. Что бы это могло быть? Она надеется, это не какой-нибудь глупый романтический жест. О боже, а что, если он собирается сделать предложение? Эта мысль повергает Валентину в ужас. Она и не думает выходить замуж.

Она отступает на шаг и смотрит на пакет. В душе появляются сомнения, готова ли она узнать, что находится под коричневой бумагой. У нее такое чувство, что это что-то важное. Она идет в ванную и включает душ на самый сильный напор. Исходящая паром вода обрушивает каскады на плечи, бежит по спине, животу и бедрам. Валентина открывает рот и подставляет его под струи. Она пытается смыть с себя тревогу, забыть выражение, появившееся в глазах Тео перед тем, как он ушел. И почему все любовники хотят посадить ее в клетку? Она надеялась, что Тео окажется не таким, как остальные. Она столько ему дает, а он все равно недоволен. Больше всего ее раздражает появившееся чувство беспокойства по поводу поездок. Иногда она просыпается среди ночи с мыслью о том, все ли у него хорошо. Так, чего доброго, она еще начнет слать ему эсэмэски, несмотря на их правило не выходить на связь, когда кто-то в отъезде. Она ненавидит эсэмэски за их докучливость. Меньше всего на свете ей хочется быть зависимой от кого-то.

Когда все эти мысли становятся совсем невыносимыми, Валентина начинает натягивать чулки. Она должна узнать, что же там. В стрингах, поясе и одном чулке она хватает пакет и руками оценивает его вес. Возможно, это картина или книга. В любом случае, слава богу, нечто большее, чем кольцо. Узел тугой (Тео в своем репертуаре), и на то, чтобы его развязать, у нее уходит целая вечность. Потом она медленно разрывает бумагу, клочками падающую ей под ноги.

В руках оказывается черная книга. Точнее, альбом, но старый, с обложкой из какого-то черного бархата, до того затертого, что от былой красоты не осталось и следа. Когда она раскрывает альбом, в нос ей бьет запах засушенных роз, сладкий и одновременно наводящий на мысли о тлении. Она заглядывает в книгу и ошеломленно опускается на кровать. Как странно. Это подарок с загадкой. К первой странице прикреплен негатив. Лишь взглянув, она понимает, что пленка старая, потому что больше современных и имеет желтоватый оттенок. Негатив приклеен к толстому картонному листу кусочком скотча, который легко снимается. Она берет негатив и смотрит на просвет, но разобрать, что на нем, невозможно. Перевернув страницу, обнаруживает еще один. На следующей странице еще. На каждой – по негативу и ничего кроме. Ни слов, ни картинок, ни объяснений. Ее охватывает необъяснимое раздражение, и она швыряет книгу на кровать. Что это за подарок?

«Это необычный подарок, Валентина», – раздается в голове голос Тео. Нужно посмотреть еще раз, решает она и берет негатив, который отклеила с первой страницы. Это больше, чем подарок, думает она. Это игра. Где-то под ложечкой начинает посасывать от предвкушения азарта. Тео играет с ней. Дал ей маленькие фрагменты… Чего? Себя? Ее? Тайны, которая его окружает? Это забавно, и уж точно не предложение руки и сердца, не что-то чересчур романтическое. Аккуратно положив негатив на стол, она натягивает второй чулок. Ей не терпится попасть в лабораторию, чтобы сделать фотографию и получить первый ключ к головоломке любовника.

Она возвращается на рассвете, чтобы войти в тихую гавань сна. Растягивается на спине, руки подняты над головой и держатся за спинку кровати, пальцы ног вытянуты, обнаженное тело оплетено покрывалами. Сквозь щель в занавесках она видит румянец утра. Слышит пение дрозда и представляет себе, как он сидит на ее балконе, поблескивая лоснящимися перьями и распевая так же свободно, как свободно сейчас у нее на душе. Она закрывает глаза и вспоминает ночные ощущения, прикосновение кожи незнакомца к ее телу и мускусный запах разделенного желания.

Она не чувствует себя грешницей, но и радости не испытывает. От этих эмоций Белль отстранилась. Прислушивается к бою венецианского церковного колокола, звучащему в такт ударов ее сердца, и к размеренному плеску канала за окном. Она проводит ладонью по лбу, приподняв волосы, как будто проверяя температуру, но на самом деле вспоминает тепло его горячей руки, прикасавшейся к ее лицу меньше двух часов назад.

1929 год. Теперь представьте ее, синьору Луизу Бжезинскую. Для этого вам достаточно вспомнить актрису Луизу Брукс. Они родственные души – она и актриса. Женщины, не желающие скрывать свою сексуальность, чувственность и страсть. Да, у Луизы есть муж, но она не может жить лишь этим. Она вынуждена идти на риск, потому что ей нужно быть другой Луизой. Луизой, играющей роль Белль, блистающей в своей маленькой личной драме.

В первый раз это произошло по чистой случайности, когда она шла на маскарад. Мужа не было дома, и она решилась идти сама. Ведь она так долго этого ждала. Жизнь ее стала невыносимо скучной. Каждый день все ее время уходило на домашнее хозяйство и заботу о супруге. Выходили в свет они только на Мессу. Карнавал же давал ей возможность отвлечься, тем более что нужно было по-особенному наряжаться. Она любила эту игру с одеждой, которая превращала ее в другую женщину.

Луиза решила: можно побыть отчаянной, раз мужа нет дома и осуждать ее некому. Она скопировала образ с американской открытки, которую один из коллег мужа подарил ей. На открытке была молодая женщина в костюме египтянки. Несколько лет назад, после открытия гробницы Тутанхамона, она была очарована древнеегипетским искусством, проводила долгие часы, рассматривая изображения Гора и Тота с птичьими головами, зловещего Анубиса, получеловека-полушакала, этого наделенного могучей сексуальной силой проводника мертвых в загробный мир. Иногда, томясь от одиночества, после многих часов, проведенных за этими книгами, ей снился Анубис, его прекрасная собачья голова рычала, лизала, кусала, а человеческое тело входило в нее, удовлетворяло так, как никогда не мог сделать это муж.

В тот вечер Луиза хотела быть египтянкой именно потому, что такой образ давал ей почувствовать себя соблазнительной и одновременно жуткой, как ей и хотелось.

У своей швеи она заказала мерцающий наряд: длинное прозрачное платье из черного шифона, украшенное золотым бисером, и поверх него – кремовая шелковая юбка, раскрывающаяся посередине. Все это крепилось куском богатой золотой дамастовой ткани[2], повязанной на поясе и изгибающейся от живота до ягодиц, что подчеркивало их линию. На плечи Луиза надела темную шелковую тунику без рукавов с разрезами по бокам до самого пояса, а поверх нее – еще один замысловатый предмет одежды – вышитый и инкрустированный золотом бюстгальтер. На короткие черные волосы она аккуратно повязала золотую ленту. Выглядела Луиза более чем вызывающе, и это ей нравилось.

Прибыть на карнавал она намеревалась в гондоле, но в последнюю минуту передумала. Хотя вечер выдался теплый, ее горничная Пина, испугавшись, что хозяйка одета непристойно легко, настояла на том, чтобы Луиза накинула сверху легкий шерстяной палантин. Она умоляла ее надеть одну из шубок, но Луиза отказалась, сославшись на теплую погоду.