урока. Ребята направились в актовый зал, где была сцена. Зал быстро заполнился. Миша увидел среди зрителей Олега, который накануне репетировал сценки со всеми участниками. Увидев знакомое лицо, Мише стало спокойнее и не так волнительно. Всё будет хорошо, говорил он себе, всё должно получиться.

Сначала была очередь Вики, она была Дамой, а Илья Загаев был Носильщиком, и они пререкались между собой по поводу багажа. Зал смеялся и бурно аплодировал. Всеобщий смех вызвала и другая сценка, когда Солдат положил топор в кастрюлю. Отец Артёма, играющего Солдата, сделал топор из дерева, раскрасил его, и он был как настоящий.

Подошла очередь Миши с Ваней. Они вышли навстречу друг другу, оба в париках, с бородами и в рубашках, подпоясанных верёвочками. У Миши борода и парик были чёрными, а рубашка красная, а у Вани рубашка была синяя, а парик и борода рыжими. Они начали здороваться, но Миша от волнения забыл, что надо кричать, как глухому и поздоровался обычным голосом. Тогда Олег крикнул из зала:

— Громче, дедули, я глухой.

В зале засмеялись.

«Дедуля» спохватился и стал говорить громче. Зрители засмеялись, и потом смех уже не прекращался. Их номер был последним, и спектакль на этом закончился. Зрители ещё долго хлопали и не хотели расходиться, ждали актёров, хвалили их и повторяли их фразы. Настроение у всех было радостное.

Миша с Ваней оказались в центре внимания, и это не вызывало в Мише неловкости, а даже нравилось, когда ему задавали вопросы и восхищённо повторяли «Это хорошо!»

Он даже и не заметил, как стал общаться не с одним человеком, как он привык, а со многими. Ему было интересно находиться в обществе, среди ребят.

Наконец все стали расходиться, а Миша пошёл к Ване с Олегом, и они ещё долго в тот вечер вспоминали своё выступление.

Двенадцатая глава

Аня Максимова попросила всех участников литературно-писательского кружка попробовать написать стихи, хотя бы только четверостишие, то есть всего четыре строчки.

Ваня написал стихи и, когда Миша пришёл к нему делать уроки, сказал:

— Смотри, какие стихи я сочинил.

Он открыл тетрадь с надписью: «Стихи поэта» и прочитал:

Я пошёл гулять во двор.

Я нашёл в траве топор,

Начал я рубить дрова.

Ух ты, раз, и ух ты, два.

Мише стихи понравились, но он стал их критиковать:

— А что, топоры что ли, во дворе валяются?

— Ну, это для рифмы.

— Ну надо придумать что-нибудь, что взаправду бывает. А ты ещё и рубить начал. Ты что ли рубить умеешь?

— Ну, раз топор нашёл, значит надо рубить дрова.

— Ну можно, например, дерево рубить.

— Зачем дерево рубить ни за что, ни про что.

— Ну можно и не рубить ничего, а написать объявление. «Кто потерял топор?»

— Ну это неинтересно. Зачем об это писать стихи? Человек нашёл топор и написал об этом объявление. Какой герой! А вот дров наколоть — это да! Это не всякий может. Об этом и стихи можно написать.

— Ну ладно, давай теперь я сочиню.

— Я тебе буду помогать.

— Я пошёл гулять во двор.

— Ты что? Это же я уже сочинил. Ты иди гулять в парк тогда.

— Я пошёл гулять… в наш парк.

— Вот. Дальше сочиняй.

— Я пошёл гулять в наш парк. Все вороны… Нет, не так, Вороны мне сказали «Карк!»

— Что, они прямо тебе именно сказали, поздоровались, что ли?

— Ну ладно. Вороны закричали «Карк!»

— Вот, хорошо. Давай дальше.

— Но в парке было жарко…. и я ушёл из парка. Ну, как, получилось?

— Но жарко в парке не бывает, туда все идут как раз от жары прятаться.

— Ну, тогда…Но в парке было холодно… и я ушёл… несолоно.

— Что «несолоно», такого слова нет. Непосолённый, что ли?

— Несолоно хлебавши. Было холодно, я не нагулялся и ушёл несолоно хлебавши.

— «Несолоно хлебавши» понятно, а «не солоно» непонятно.

— А ты догадайся, что, тебе всё разжёвывать надо? Над стихами же надо и подумать немного.

Потом они вместе с Олегом ели блины, которые на этот раз были не подгоревшими, а поджаристыми и румяными.

— Я и не знал, что в школе может быть интересно, — сказал Ваня

— И я не знал. Всё как-то закрутилось, завертелось и изменилось.

— Вот, оказывается, какие таланты в вас скрывались, а вы и не знали. Теперь — то, я надеюсь, вы верите в себя? — спросил Олег.

— Верим, — хором сказали Ваня с Мишей.