Пока эти мысли теснились у нее в голове, две четы, все еще в дорожной одежде, заняли столик рядом с нею. Клэр слышала, как одна из женщин с довольным вздохом произнесла:

– Как славно вернуться!

«Я буду притворяться, что тоже вернулась, – подумала Клэр. – Я буду делать вид, что каждый год занимаю один и тот же номер окнами на океан и предвкушаю долгие прогулки по морскому берегу перед завтраком».

Официант принес тарелку с супом из моллюсков.

– Очень горячий, как вы любите, мисс Боннер, – пояснил он.

В первый же день она попросила подать суп очень горячим, а крабов принести на второе. Официант и это требование занес в память.

Первый глоток супа едва не сжег ей нёбо, и она помешала остальную жидкость в миске, представлявшей собой выдолбленный каравай хлеба, – так быстрее остынет. Потом снова взяла бокал и сделала большой глоток шардонне. Вино оказалось терпким и сухим, как и ожидала Клэр. Таков же был его вкус последние несколько дней.

Ветер снаружи усилился, теперь он превращал разбивающиеся о камень волны в облака брызг, рушащихся вниз дождем.

Клэр поняла, что сама ощущает себя подобной одной из этих волн – она пытается достичь берега, но полностью отдана во власть крепчающего ветра. И все же она по-прежнему могла выбирать. Она всегда могла сказать «нет». Она годами говорила «нет» возвращению в дом отчима. И страстно не желала соглашаться сейчас. Никто не может заставить ее прийти в студию Национального кабельного телевидения и принять участие в шоу, воспроизводящем вечеринку и последовавшую за нею ночь двадцатилетней давности, когда четыре лучшие подруги отмечали свой выпуск из колледжа.

Но если она примет участие в этом шоу, производственная компания заплатит ей пятьдесят тысяч долларов и еще двести пятьдесят тысяч долларов даст Роб.

Триста тысяч долларов. Это означает, что она сможет взять отпуск на своей работе в чикагской Службе помощи детям и семейным людям. Пневмония, которую она перенесла в январе, едва не убила ее, и Клэр все еще ощущала себя слабой и усталой. Она никогда не принимала деньги, которые предлагал ей Пауэлл. Ни единого цента. Она рвала его письма и отсылала их обратно отправителю. За то, что он сделал.

Они хотят назвать это шоу «Выпускной праздник». «Это была прекрасная вечеринка, – подумала Клэр, – чудесная вечеринка. А потом Элисон, Регина и Нина остались у нас на ночь. И в эту ночь была убита моя мать. Бетси Боннер Пауэлл, красивая, жизнерадостная, щедрая, веселая, всеми любимая Бетси. Я глубоко презирала ее, – думала Клэр. – Я адски ненавидела свою мать и терпеть не могла ее любимого муженька, пусть он и пытается до сих пор посылать мне деньги».

Регина Коллари очень жалела, что зашла на почту и забрала заказное письмо от Лори Моран, продюсера студии «Фишер Блейк». «Меня приглашают принять участие в воссоздании ночи «Выпускного праздника»!» – думала Регина с раздражением. Честно говоря, она была потрясена.

Это письмо настолько выбило ее из колеи, что она провалила сделку. Мямлила что-то невнятное, расписывая достоинства дома, который показывала потенциальному покупателю, и на половине осмотра клиент резко оборвал ее, сказав:

– Кажется, я видел достаточно. Это не такой дом, какой я ищу.

По возвращении в офис Регина вынуждена была позвонить владелице дома, семидесятишестилетней Бриджет Уайтинг, и сообщить ей, что вышла ошибка.

– Я была уверена, что у нас есть хорошая возможность сделки, но ничего не получилось, – извинялась Регина.

Разочарование Бриджет было ощутимо по тону:

– Я не знаю, как долго будут удерживать за мной квартиру в доме престарелых, а ведь я подыскала именно то, что хочу. О боже, Регина, наверное, я ожидала от продажи слишком многого. Это не ваша вина.

«Но вина-то моя», – думала Регина, стараясь сдержать гнев и спокойным тоном заверяя Бриджет, что постарается побыстрее найти покупателя, хотя ситуация на рынке жилья, конечно, сложная. Затем попрощалась и повесила трубку.

Ее офис, бывший однокомнатный гараж, некогда был частью особняка на главной улице Сент-Огастина во Флориде. Конечно, положение с торговлей недвижимостью сейчас не настолько шаткое, как пару лет назад, но Регине от этого не стало лучше – ей едва хватает средств, чтобы выжить.

Опершись локтями на стол, она прижала пальцы к вискам. Кудрявые пряди, попавшие под пальцы, напомнили ей о том, что ее полуночно-черные волосы отрастают с обычной раздражающей быстротой и что пора бы уже записаться на стрижку. Однако делать этого не хотелось – помимо цены, останавливал тот факт, что парикмахерша, как обычно, будет болтать, не умолкая, в течение всего сеанса.

Эта глупая отговорка заставила Регину разозлиться на себя и на свою вечную нетерпимость. «Что с того, что Лина будет чирикать без умолку двадцать минут подряд? – спросила она себя. – Ведь только она может привести в порядок твою буйную шевелюру».

Взгляд темно-карих глаз Регины обратился на стоящую на столе фотографию. Со снимка ей улыбался Зак, ее девятнадцатилетний сын. Он только что закончил второй год обучения в Пенсильванском университете. Его образование полностью оплатил его отец, бывший муж Регины. Зак звонил вчера вечером. Помявшись, он спросил у матери, не будет ли она против, если он этим летом совершит туристическую поездку по Европе и Среднему Востоку? Он хотел приехать домой и найти какую-нибудь подработку на лето, но в Сент-Огастине с работой сложно. Поездка обойдется не так дорого, к тому же ее профинансирует отец.

– Я вернусь за десять дней до начала следующего семестра и побуду с тобой, мама, – заверил Зак, и в голосе его звучала мольба.

Регина ответила, что это великолепная возможность и что он не должен упускать свой шанс. Она старалась, чтобы ни единая нотка разочарования не проскользнула в ее тоне. Регина скучала по Заку. Скучала по милому мальчику, который врывался в ее офис, сойдя со школьного автобуса, и с жаром выкладывал все, что произошло с ним за день. Скучала по застенчивому долговязому подростку, который ждал ее и готовил ужин, если она слишком уж задерживалась на работе.

С самого развода Эрл изобретал все новые и новые уловки, чтобы разлучить ее с сыном. Это началось, когда в десять лет Зак поехал на лето в лагерь для яхтсменов на Кейп-Код. За поездкой в лагерь последовали каникулы, во время которых Эрл и его новая жена возили Зака в Швейцарию или в Южную Францию.

Регина знала, что сын любит ее, но маленький домик и скудный бюджет не могли сравниться с жизнью, которую вел его состоятельный папаша. А теперь Зак уезжает почти на все лето.

Регина неспешно протянула руку за письмом от Моран и перечитала его.

– Она заплатит пятьдесят тысяч, а могущественный Роберт Николас Пауэлл добавит для каждой из нас еще двести пятьдесят тысяч баксов, – пробормотала она вслух. – Прямо мистер Благотворительность.

Она подумала о свои подругах, бывших вместе с нею звездами «Выпускного праздника».