— Кстати, вы не в курсе, куда делся Шувалов?

— В курсе. Мы выдали ему новые документы на имя некоего Джорджа Эдвардса, уроженца Ливерпуля и подданного вашего величества.

— Он действительно выкрал Алмазную комнату?

— Именно так. К сожалению, где она спрятана, он нам не сообщает, но предоставил часть драгоценностей для королевской сокровищницы. Само собой, неброских, но достаточно интересных.

— Императорские регалии у него?

— Да, но он отказывается их нам передавать. Мы пробовали подкупать его людей, но они тоже молчат. Видимо, понимают, что вся эта шайка погибнет в случае получения нами наиболее ценных экспонатов этой коллекции.

— Может, сдать его Александру?

— Думаю, это преждевременно. Прежде нам нужно выдоить из него как можно больше драгоценностей Он, видите ли, карточный игрок. На это развлечение нужны деньги. И мы потихоньку за треть, а то и за четверть цены выкупаем у него экспонаты Алмазной комнаты.

— Куда вы его поселили? Надеюсь, за пределами Англии?

— Конечно. Сейчас он живет в Кейптауне.

— Что?! — удивилась королева. — А если узнает Александр?

— Как? У него, конечно, есть колония в Намибии, но она относительно изолированно живет от своих южных соседей. Пока нам известно только о том, что Александр наладил прекрасную агентурную работу в России, да и то далеко не везде. Вряд ли он успел оплести своей паутиной весь мир. К тому же, насколько я знаю, Сергей Петрович Боткин выстраивает теплые отношения только с местными дикарями. Его представители лишь изредка посещают с теми или иными коммерческими вопросами Кейптаун или его окрестности.

— И каковы же их коммерческие интересы?

— Они несущественны. Например, курируют строительство легких рыболовных шхун для обеспечения себя рыбой. Побережье Намибии ею очень богато.

— Легкие шхуны? Надеюсь, не с паровыми машинами?

— К сожалению, с ними. Плаванье у берегов Намибии на обычных парусных шхунах крайне опасно из-за ветров и волн. Первые три шхуны нам пришлось переоборудовать из обычных. Остальные строили по новому проекту изначально как паровые.

— Не нравится мне все это. — Виктория задумчиво посмотрела в окно. — Как много их поставлено Боткину? Какую угрозу они могут представлять в случае их вооружения?

— Мы думали об этом, Ваше Королевское Величество. Всего в распоряжении Боткина три переделанные и две оригинальные парусно-винтовые шхуны. Еще три строятся в настоящее время. Как видите — негусто. Вооружить их чем-нибудь внушительным крайне затруднительно, так как конструкция корабля просто будет разрушена отдачей серьезных орудий. Они если и представляют угрозу для нашего торгового флота, то только в качестве призовых судов. Но брать на абордаж в современных условиях стало затруднительно и маловероятно. Особенно клипера. Да и база у них одна, причем плохо укрепленная. Думаю, они никакой серьезной опасности для нашего судоходства не представляют. Платят русские хорошо, поэтому смысла отказывать им — нет никакого. В конце концов, те же самые шхуны они легко смогут построить где угодно. Это же не броненосцы.

— Вы правы, но меня что-то смущает. Впрочем, понадеемся на ваше благоразумие, сэр Бенджамин. И да, потрудитесь известить Александра о моем желании поговорить с ним.

19 января 1868 года поезд Императора Российской империи Александра III Александровича вошел на Николаевский вокзал Москвы. Само собой, КГБ ВКМ все предварительно проверила, сформировав так называемый коридор, который в диапазоне трех часов ограничил движение до и после императорского состава. Это было необходимо для того, чтобы дать определенную свободу графику движения на случай непредвиденных задержек и оперативно проверять пути непосредственно перед прохождением поезда. Например, все мосты в момент их переезда контролировались маленькими летучими отрядами, вооруженными винтовками, револьверами и механическими пулеметами. И это только одна из деталей. Меры по обеспечению безопасности были предприняты совершенно беспрецедентные для тех лет. И они дали свой результат…

На перроне Александр отозвал в сторонку Николая Платоновича Зарубаева, начальника третьего отделения.[7]

— Я слышал стрельбу. Доложитесь о происшествиях.

— Ваше Императорское Величество, из серьезных неприятностей мы смогли предотвратить подрыв двух мостов, двух обычных фугасов и обстрел императорского состава из винтовок с последующей атакой белым оружием. Злоумышленники атаковали поезд охраны, из-за чего попали под губительный пулеметный огонь. Отступающих злоумышленников преследует летучий отряд с тачанками. Личный состав понес потери: трое убито, двенадцать ранено. Задержано тридцать пять человек. Уничтожено семьдесят девять.

— Хорошо. Уже выяснили детали?

— Мы работаем над этим. Дайте нам хотя бы еще двое суток.

— Среди нападающих уже кто-то опознан?

— Да, среди задержанных установлены личности семи человек, у погибших — трех. Один — ротмистр Кавалергардского полка, двое — дети киевских юристов, остальные — студенты.

— Хорошо. Продолжайте работать. По возможности сохраняя товарный вид задержанных «кадров». Ротмистр жив?

— Никак нет. Он возглавлял группу, обстрелявшую поезд из леса, и в числе первых бросился на пулеметы с саблей наголо.

— Киевские юристы… я правильно вас понял? — Александр подмигнул Зарубаеву.

— Совершенно верно.

— Они крещеные?

— Никак нет.

— Ясно. Постарайтесь не распространяться об этой информации. Мне не очень хотелось бы увидеть грабежи и погромы в Киеве. Но с родителями их пообщайтесь. Кстати, эти два «орла» живы?

— Они в полном порядке. Эти ухари шли взрывать мост, дабы задержать подход подкрепления, однако десяток револьверов засадного отряда их так смутил, что они тихо сложили оружие. Видимо, поняли, что никто шутить не собирается.

— Хорошо. Посмотрим, что скажут их родители. Пригласите их для беседы в Москву и запросите у Путятина справку о финансовых возможностях, имуществе, связях и прочем этих киевских… юристов.

— Будет исполнено.

— Хорошо. О, мы уже привлекли к себе внимание. Надеюсь, в Москве меня не ждут заминированные мосты?

— Мы все проверили по ходу следования. Выставили посты и наблюдателей. Никаких происшествий быть не должно.

Александр признательно кивнул Николаю Платоновичу и пригласил его проследовать вместе с ним к делегации встречающих, что жалась бедными родственниками в сторонке.

Париж. 21 января 1868 года.

Особняк Джеймса Ротшильда — главы дома Ротшильдов.