Саин-Булат, Бек-Булат, Кайбула. Много их теперь при дворе. Пусть басурмане, но куда вернее многих русских бояр!

В сопровождении конных стражников подъехал красавец Владимир Старицкий, сродный брат государя. Он подозревал, что мать устроила какой-то заговор, и когда из стана сбежал Борис Хлызнев-Колычев, ему стало страшно – что, если это дело рук матери? Как быть? Владимир стоял подле Иоанна и молча глядел на него. Иоанн бросил в его сторону короткий косой взгляд и вновь, отвернувшись, стал глядеть на город.

Медленно подняв руку, он махнул ею, и в сопровождении двух конных ратников из лагеря в сторону полоцких ворот двинулся переговорщик, дьяк. Воеводы и сам государь были уверены, что гарнизон после столь мощного обстрела будет более сговорчивым. К тому же иного пути, кроме как сдаться, у них нет, ведь у государя более тридцати тысяч воинов, более ста пятидесяти пушек, в то время как в Полоцке не более полутора тысяч наемников, которые вряд ли за Сигизмунда захотят умирать здесь. Захват Полоцка неизбежен.

Государь долго готовился к походу, копил средства и запасал провиант, дабы у войска не было нужды в грабеже. Поход готовился тайно, литовских купцов и даже простых путников брали в плен, дабы они не смогли уйти и доложить королю Сигизмунду, что русский царь во главе мощного войска отправился в поход на Полоцк. Помимо того, Иоанн и его окружение позаботились о том, чтобы никто из соседних государств не вмешался в их войну.

Царь взглянул на стоявшего неподалеку боярина Алексея Басманова. Когда-то он храбро бился под Казанью, затем участвовал в Судбищенской битве, успешно воевал в Ливонии и уже год как возглавляет посольства на переговорах с Литвой, Данией и Швецией. Отдав Дании мелкие ливонские острова, он добился союза и торговли с ней. Сын Алексея, Федор, служит в государевом полку, сопровождает всюду Иоанна. Государь обернулся. Вот он, сидит в седле с прямой спиной и крепкой грудью, с бритым лицом, из-под шлема выбилась прядь кудрявых черных волос, прикрыла дугообразные, совсем не мужские брови, под коими блестели черные, коварные глаза. И глаза эти встретились со взглядом Иоанна, и царь заметил, как юноша тут же побледнел, словно вот-вот рухнет с седла без чувств.

«Нужны мне новые, верные люди», – подумал царь и вновь поглядел вперед. Там посол его уже звал командующего городом Станислава Довойну на переговоры. Иоанн не хотел уничтожать город и намеревался обойтись малой кровью. Но чутье его и понимание общей обстановки подсказывали ему, что без того не обойтись. Он краем глаза взглянул на молчавшие гигантские пушки…

Царь уже пытался заставить Полоцк сдаться на словах, еще до того как его войско окончательно рассредоточилось вокруг города. Размещением полков занимался сам Иоанн, который до этого вместе с ближними боярами осматривал укрепления со всех сторон. Иоанн отправил в город запуганного польского купца, захваченного в пути на Полоцк. Ему было поручено доставить жителям и гарнизону послание о том, что московский царь обещает милость каждому, сохранение их имущества и прав, наемникам же и гарнизону позволено было уйти с миром, но только в том случае, если город сдастся без боя. Вместо того спустя время с городских стен в сторону русского войска была брошена отрубленная голова купца. Это был знак. Иоанн махнул рукой, и началась великая суета и шум под стенами Полоцка – собирали туры. Делали это смело, не боясь вылазок противника. До того как ударили первые легкие пушки и мортиры, стрелецкий отряд с приспособлениями для штурма бросился на город, завязалась упорная борьба. Очень скоро все застлал дым от пищалей и пушек. Было видно, что наемники не спешили вступить в бой, и стрельцам противостояло ополчение – перепуганное мужичье, ремесленники, неуверенно орудовавшие топорами, вилами и рогатинами, выливавшие со стен чаны с кипящим маслом, смолой. Гарнизон все же пришел им на помощь, когда стрельцы уже заняли одну из башен. Стрельцов отбросили от стен, но штурм этот был необходим. Так Иоанн и его воеводы ощупывали противника, искали слабые места. Государь не дал насладиться им той победой, ибо после того начался массированный пушечный обстрел, продолжавшийся три дня. Снаряды перелетали через стены, попадали в бойницы, сбивали орудия на стенах города…

Теперь же должны были начаться новые переговоры. Но послу никто не отвечал, а затем в воцарившейся тишине прозвучал выстрел, резкий, громкий. Посол рухнул с седла, и испуганный конь бросился к русскому лагерю, волоча за собой убитого хозяина. Пригнув головы, мчались следом охранявшие его ратники.

Ни один мускул не дрогнул на лице Иоанна. Одного его кивка было достаточно, и в невообразимо широкие, огромные жерла «Павлинов» начали закатывать ядра, кои с трудом удерживали и поднимали несколько здоровых мужиков.

От первого выстрела, казалось, рухнуло небо, вздрогнула вся земля, как по команде, дернулись лошади, невольно присели на корточки пешие ратники, закрыв уши, в коих уже поселился противный, приглушенный писк. Ядро с неимоверной быстротой, с ревом разрезав воздух, врезалось в прочную деревянную стену и… прошибло ее насквозь. Великим ликованием отозвался русский стан. А чудовищные пушки продолжали бить еще два дня…

За два дня все уже привыкли к этим громоподобным выстрелам и поняли, что если вовремя открыть рот, не так бьет по ушам. Городская стена превратилась в жалкие руины, и сам Полоцк, за исключением внутреннего замка, куда отошел весь гарнизон, был объят пламенем.

На подступах к замку укрепился гарнизон, не позволяя жителям выйти из горящего города и не давая войти в него русским. Более того, жителей под страхом смерти начали насильно вгонять в замок. Противников надлежало разбить, вогнать в замок, и атаку эту решили поручить воеводе из худого княжеского рода Дмитрию Хворостинину. Иоанн видел, как воевода готовится к выступлению. Он был строен, высок, подтянут, с аккуратно подстриженной светлой бородой на красивом, мужественном лице. Государю рекомендовал его Василий Глинский, дядя царя, в чьем полку служил юноша.

Во главе конного отряда, под стягами, ворвался Хворостинин в горящий город, и русские всадники, закованные в броню, зловеще озаряемые пожарищами, стремительной атакой смяли и опрокинули врага. Уцелевшие сломя голову стремились в замок, но Хворостинин не стал их преследовать и велел обратиться к горожанам со словами:

– Мы здесь для того, чтобы не позволить вам стать живым щитом для тех, кто еще пытается защищать замок! Следуйте за нами в наш лагерь, под защиту нашего государя! Он милостив и не хочет, дабы из вас кто-то еще погиб!

Ратники возвращались в лагерь. Испуганные, измученные, исстрадавшиеся в страшном пушечном