Арчибальд замер на фоне стеклянного циферблата часов, излучавших слабое свечение. Перед этой махиной, семи метров в диаметре, трудно было не чувствовать гнет быстротечного времени. Понимая, что в любой момент его могут заметить со стороны, он все равно обернулся и посмотрел вниз. На набережной все было спокойно, хоть и не безлюдно: проезжали такси, прогуливались ночные прохожие, кто-то просто бродил по ночным улицам, кто-то спешил домой.

Не торопясь, но и не делая лишних движений, грабитель уперся ногой в каменный выступ, опоясывающий часы по периметру, отстегнул от пояса стеклорез с алмазным наконечником. Быстро и уверенно он нарисовал на стекле циферблата круг внутри цифры шесть, по контуру латунной арматуры, которая ее опоясывала. Как он и предполагал, алмаз поцарапал стекло, повторяя круг шестерки. Арчибальд прикрепил в центр окружности пневматическую присоску с тремя насадками. Потом взял в руки алюминиевый цилиндр, по длине и по форме похожий на рукоятку карманного фонарика, и ловко и уверенно прокатал несколько раз поверх линии на стекле, оставленной алмазным резцом. Воспользовавшись настоящим лазерным лучом, Арчибальд провел по наметившемуся контуру, что позволило ему сделать надрез тонкий и глубокий. Трещина распространилась вглубь по намеченному царапиной следу. Как только стекло стало поддаваться, Арчибальд надавил на ручку присоски. От одного прикосновения массивный кусок стекла свободно отошел, без треска, как по маслу, и плавно лег на пол с внутренней стороны, за циферблатом, освободив ему, таким образом, круглый проход с острым, как у гильотины, краем. С ловкостью акробата Арчибальд проскользнул внутрь через отверстие, открывшее ему доступ в один из прекраснейших музеев мира. У него в запасе было всего тридцать секунд до того, как взвоет сирена.

Прильнув лицом к стеклу автомобиля, Мартен не верил своим глазам: Арчибальду удалось легко проникнуть в музей, правда, несколько театральным способом, но зато почти мгновенно и без шума. Вот-вот должна была сработать сигнализация. В прошлом году, после попытки кражи, система безопасности в музее Орсэ была серьезнейшим образом усилена. Тогда шайке подвыпивших типов удалось проникнуть в музей, взломав запасный выход. Несколько минут пьянчуги гуляли по галереям, пока их не задержали. Не теряя времени даром, они успели оторвать от стены знаменитую картину Моне «Мост в Аржантее».

Тогда было много шума. Министр культуры считал недопустимым факт, что пробраться в Орсэ можно так же легко, как залезть на чужую мельницу. В результате все недостатки выявили и ликвидировали. В качестве сотрудника отдела по борьбе с нелегальным вывозом культурных ценностей Мартен Бомон был привлечен к работе. Ему поручили составить перечень возможных мест проникновения в музей и обеспечить их надежную защиту. Теоретически знаменитые галереи, где находились полотна великих импрессионистов, с тех пор стали недоступны для грабителей.

Но сейчас-то почему эта сирена, черт бы ее побрал, все еще молчит?

Арчибальд очутился на одном из столиков кафетерия «Кафе дез Отёр», располагавшегося на верхнем этаже музея, как раз напротив внутренней части стеклянных часов, рядом с музейными залами, где выставлялись картины импрессионистов. Грабитель посмотрел на наручные часы – еще двадцать пять секунд. Он тихо спрыгнул на пол, пересек холл кафетерия и поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей в залы. Длинные пучки инфракрасных лучей образовывали невидимую сеть, покрывавшую пространство коридоров и экспозиционных залов в радиусе действия до пятидесяти метров. Но он знал, где искать, и быстро обнаружил коробку системы сигнализации, отвинтил защитную крышку и подсоединил к проводам свой миниатюрный ноутбук, размером чуть толще, чем айпод. На экране с головокружительной быстротой замелькали зеленые цифры. Тут же на потолке включились обе камеры, снабженные детекторами, реагирующими на тепловое излучение. Осталось десять секунд…

Не выдержав, Мартен вышел из машины и потянулся так, что хрустнули суставы. Четыре часа он провел в засаде, и у него свело ноги. Мартен отвык от этой работы. Когда он начинал, ему приходилось ночи напролет дежурить в невообразимых условиях: то в багажнике автомобиля, то в мусорном баке или распластавшись в ложных перекрытиях между стенами. Неожиданно подул ветер. Мартен передернулся от холода и застегнул кожаную куртку. Тело покрылось гусиной кожей, что, впрочем, в эту теплую летнюю ночь не вызвало неприятных ощущений. С тех пор как Мартен стал работать в отделе, он не испытывал подобного возбуждения. Выброс адреналина последний раз случился с ним лет пять назад, когда он вкалывал в отделе по борьбе с наркотиками. Собачья работа, по правде говоря, трудный период жизни, под которым Мартен был рад подвести черту. Нынешняя должность нравилась больше, особенно потому, что позволяла совмещать его любовь к прекрасному и профессиональную занятость в полиции.

Во Франции таких счастливчиков было не более трех десятков, кого приняли в Высшую школу при Лувре на курс дополнительного профессионального обучения. По окончании Мартен стал профессионалом в данной области. Отныне он проводил расследования в благородной тишине музейных интерьеров, в торжественной обстановке аукционов, общаясь чаще с антикварами и коллекционерами, чем с наркодилерами и насильниками, хотя в душе все равно оставался сыщиком, который отлично знает свое дело. В год во Франции происходит около трех тысяч краж произведений искусства. «Охотники за культурными ценностями» слетаются в страну, как мухи на сладкое, а их доходы уже сопоставимы с доходами от продажи оружия и с оборотом наркобаронов.

Мартен презирал хулиганов, разоряющих деревенские церкви, посягающих на чаши для церковных пожертвований, разбивающих статуи ангелов и изваяния Пресвятой Девы; питал отвращение к вандалам, портящим скульптуры в парках. Ему были противны грабители, работающие по наводке завистливых коллекционеров или нечестных антикваров. Вопреки расхожему мнению, похитители предметов искусства вовсе не благородные одиночки. Чаще всего они действуют в сговоре с бандитами и являются частью сети организованной преступности, действующей по суровым законам криминального мира, занимаясь, в том числе, вывозом и перепродажей похищенных шедевров.

Опершись на капот своей старенькой «Ауди», Мартен закурил сигарету, не отрывая взгляда от фасада музея Орсэ. В бинокль он хорошо видел зияющую дыру на стеклянном циферблате. Сигнализация пока не сработала, но он-то точно знал, что еще несколько секунд, и оглушительный вой сирен разорвет тишину ночи.

Три секунды.

Две секунды.

Одна секун…

Вздох облегчения невольно вырвался из груди и улыбка коснулась уголков губ, когда Арчибальд увидел, как на экране мини-компьютера застыли шесть цифр, и мелькание прекратилось. Потом нужная комбинация замигала, дезактивируя работу детекторов движения. Все шло по плану, как он и рассчитывал. Вероятно, когда-нибудь наступит день, и он совершит роковую ошибку. В тот день это станет его последней кражей. Но не сейчас, не в эту ночь. Теперь путь свободен, можно начинать представление.

Есть два типа людей. Одни живут, играют и умирают. И есть другие, которые только тем и занимаются, что пытаются сохранить равновесие, и так до конца жизни. Есть актеры. И есть канатоходцы.