В какой-то момент времени вдруг стало ясно, что даже не нужно продавать квартиры. Если угодно, продавался по абсолютно непонятной цене бетонный мешок. При этом любые попытки определить, каковы же реальные затраты на производство этого великолепия, всегда давали сбой. Можно было предположить, что многоэтажки возводят английские лорды, растирающие золотыми мастерками раствор, замешанный на алмазной пыли, но, придя на любую стройку, ты видишь лица рабочих из Средней Азии и с легкостью можешь оценить крайне низкий уровень строительной культуры. Ясно, что где-то здесь таится обман. При этом само понятие «дешевых квартир» на столичном рынке недвижимости исчезло полностью.

Стало очевидно, что необходимо платить городу сумасшедшие деньги за то, к чему город не имеет никакого отношения. Оказалось, что городские власти де-факто считают владельцами земли непосредственно себя. Не москвичей – а себя. Формальное объяснение звучало очень благостно: часть квартир отходит городу, идет на социальные нужды и раздается. Я так и не понял, правда, кому она раздается. Если посмотреть на объемы строительства, то, казалось бы, уже половина Москвы должна жить в новых квартирах, выданных московским правительством в рамках программы социального обеспечения. Но ничего подобного не происходило и не происходит, да и ни о какой массовой выдаче речь не идет. Речь, скорее, о каком-то непонятном торге с федеральными властями, с деятелями культуры и средств массовой информации, которые в обмен на хорошее отношение получали привилегированные бесплатные столичные квартиры. Существовало даже три типа ставки оплаты, вероятно, показывающих степень близости к московской власти. Но, повторюсь, о каком-либо объективном рынке не имело смысла даже говорить – его не было.

Кроме того, квартирами впрямую торговали и структуры, имеющие непосредственное отношение к правительству Москвы. И никого это не удивляло. Целые департаменты через систему ГУПов занимались всем подряд и чувствовали себя предпринимателями, хотя не обладали ни профессиональными, ни личностными характеристиками, чтобы делать это успешно. Подобный подход убивал конкуренцию навсегда. Только вдумайтесь – в городе Москве существовал ГУП, занимавшийся парковками. А что такое московская парковка? Это ничто, кусок асфальта, расчерченный краской. По нему ходил человек в псевдовоенной форме и собирал с автовладельцев деньги за то, что их машины стоят на этом куске асфальта. Так вот, данный ГУП был убыточным. Понять, как он мог быть убыточным, невозможно – что абсолютно не мешало ему быть таковым. Пример из разряда дурных анекдотов, однако дело обстояло именно так.

В московском правительстве оказались департаменты, которые по всей логике должны были иметь отношение скорее к федеральным структурам. Трудно найти разумный ответ на вопрос, почему, например, мэрия столицы занималась дорожным строительством. И притом как она им занималась! Выяснилось, что цены на километр совершенно сумасшедшие и опять же, как и в случае со строительством домов, не имели никакого отношения к реальным затратам. Так на основании чего выводилась эта стоимость? Очень хотелось денег?

Как мы с вами хорошо знаем, дорожное строительство в России – вообще золотое дно. Мы знаем, что, в соответствии с заключением Счетной палаты, министру транспорта Игорю Левитину за все время нахождения на посту удалось построить меньше 200 километров федеральных дорог по средней цене 41 миллион долларов за километр. Смешно говорить – Москва эти цифры перебила с легкостью, в разы, и получала от этого нечеловеческое наслаждение. Был целый департамент, который каким-то образом это мог даже оправдывать и наслаждаться этим, а это уже просто анекдот.

Когда Владимира Ресина спросили, чем обусловлена такая космическая стоимость километра московских дорог, он дал потрясающий ответ: оказывается, мэрии приходится выкупать земельные участки! Не случайно на столичных градоначальников подала в суд компания АСТ, принадлежащая скандально известному предпринимателю Тельману Исмаилову, с требованием заплатить им деньги, поскольку на тех самых участках, через которые должна пройти дорога, компания построила складские помещения, и теперь их необходимо сносить. Это, по сути, традиционная комбинация, известная со времен строительства железных дорог в Америке: правительство Москвы выдавало своим аффилированным структурам в долгосрочную аренду земельные участки на тех самых землях, которые потом отходили под строительство трасс.

Город оказывался вовлеченным в самые невероятные проекты. Так, Шалва Чигиринский становится совладельцем Московского нефтеперерабатывающего завода, а столичное правительство, в свою очередь, получает долю в британской компании Sibir Energy. Казалось бы, какое отношение она имеет к жизни Москвы? Город вдруг влезает в покупку аэропорта Внуково и авиаотряда, которым он не только не умеет управлять – ему это противопоказано. Не вызывает никакого сомнения, что, когда вдруг совершенно неожиданно, без объявления войны, была перекрыта дорога на Шереметьево, управляющие аэропортом восприняли это как прямые происки конкурентов с целью перетащить клиентуру во Внуково. Причем довольно сложно с ними не согласиться – так как именно город принимает решение о ремонте шоссе и именно город страдает от того, что аэропорт Внуково плохо управляется. А как он может хорошо управляться, если город этого делать не умеет?

Лужков не только создал уникальную систему вовлечения всех своих присных в коммерчески выгодные процессы. Прелесть в том, что вовлеченность в коммерческие схемы была абсолютно открытой, наглой. Я бы сказал, что в этой наглости было своеобразное очарование. Считалось абсолютно нормальным приехать на прием к мэру Москвы и просить его обо всем, о чем угодно. Степень личной вовлеченности Юрия Михайловича в печальной памяти Черкизовский рынок была такова, что он не стеснялся прийти на день рождения к хозяину рынка и радостно возглашать: «Тельман, ты наш друг и брат, сегодня самый важный день для нас!» – что, конечно, само по себе было бы не страшно, если бы при этом хотя бы поступления от этого рынка в бюджет можно было назвать бесспорно значительными.

Система фирм-прокладок действовала абсолютно открыто и ни у кого не вызывала раздражения. Закону не противоречит? Значит, уже хорошо. И налоги платят. Так, в одной из первых игорных систем, существовавших в городе, была велика доля личного участия московского руководства. Стоит ли удивляться тому, что подсевшие на игорную иглу разнообразные муниципальные служащие низового уровня и аффилированные с ними структуры до сих пор ничего не делают с переименованными в лотерейные клубы недавними «Вулканами» и прочей нечистью. Кушать-то ведь хочется каждый день! Они же поставлены на эти места для кормления – так почему с них требуют чего-то еще? Им дали надел для кормления, это кормление они осуществляют.

В классической экономике выделяются три основных фактора производства: труд, земля и капитал. Поскольку вся земля, по крайней мере в границах города Москвы, подчинялась прихоти Лужкова, то он и определял, кто будет успешен, а кто нет. Кому можно процветать, кому нельзя. Доходило до смешного: официальные расценки на ларьки, стоящие на автобусных остановках, совершенно копеечные. Однако в один прекрасный момент все они оптом были арендованы – притом арендованы структурами, аффилированными с одним из высокопоставленных московских руководителей. И уже эти структуры потом пересдавали несчастным ларечникам их торговые точки по баснословным ценам. И все законно! Никто ни в чем не виноват.