А когда вскоре раздался резкий вскрик, Вадим напрягся и даже покраснел. Надо сказать, что так дешево Леночке аренда встала еще и по той причине, что стенки в этой части помещения были тонковаты, как говорится, с брачком.

Сашка, молодой сменщик, который только заступал на дежурство, подмигнул старшему товарищу и сказал:

- Ну тут у них и дела творятся, а? В офисе-то.

Леночке же, которая в это время как раз включила холодный душ, и не смогла сдержать крика, и в голову не приходило, как его можно истолковать при должном полете фантазии.

Вадим кивнул, но сказал:

- Ты это, Сашок… Ты помалкивай. Если хочешь и дальше тут работать. Место у нас тут, сам видишь, какое.

Сашка видел. Офисный центр современный, небольшой, по виду скромный. Но для знающего человека эта скромность много о чем говорила. Потому что не была скромностью вовсе. Это была солидность, да.

А Сашка был человеком знающим.

Поменял несколько охранных контор, и охраняемых ими объектов. Понял, что всякая мишура и позолота, яркая и режущая глаз псевдо роскошь, как правило, отличали компании-однодневки.

А вот такие офисы, строгие и стильные, говорили о многом. О надежности и желании держаться подальше от разного рода назойливых посетителей. О стабильности и вкусе владельцев.

Словом, Сашка оценил слова Вадима и согласно кивнул головой.

- Слышь, Вадь.. А что там за офис-то, за стенкой? -- таки не выдержав, он спросил у сменщика.

- “Добрая фея”. Хозяйка баба такая, что…, -- тут Вадим запнулся на полуслове, потому что Леночка, успевшая натянуть джинсы в обтяжку и маечку на бретельках, которая мало что скрывала от любопытного мужского глаза, выплыла из-за поворота.

- Доброе утро, Вадим Федорович. Что, домой? -- весело сказала девушка мужчинам, которые едва отвели глаза от ее груди, которую эта маечка если и пыталась прикрыть, то безуспешно.

- Доброе утро, Елена Петровна! -- расцвел Вадим. И Сашка, который покраснел как рак, тоже промямлил:

- Доброго утречка вам…

- Сменщика нового нашли? -- с любопытством спросила Леночка, для которой кадровый вопрос был насущен как никогда.

- Да вот… Александром звать, -- представил Вадим Петрович товарища.

Сашка аж вытянулся по струнке и инстинктивно подобрал живот, которого у него отродясь не бывало.

- Доброго утра, Александр и удачи на новом месте, -- сказала девушка, и, покачивая бедрами, благоухая клубничным гелем для душа, отправилась наружу.

Мужики стояли на вытяжку, затаив дыхание, провожая ее глазами до тех пор, пока дверь не закрылась.

- М-да-а…, -- протянул Сашка.

- Вот тебе и м-да-а…, -- повторил Вадим Федорович. Мужчина был на шестом десятке, но этот факт нисколько не мешал ему заглядываться на молодых красоток.

- Ладно, Сашок. Бывай. Пост сдал, -- сказал Вадим.

- Пост принял! -- ответил Сашок, и они обменялись рукопожатием.

Лайонард Серебряный

Мужчине стало не по себе. И он сказал громче, но голос повиновался ему с трудом, был хриплым, а горло болело, будто его изнутри долго и упорно скребли железной щеткой.

- Не вижу, -- прохрипел он наконец, и тяжело закашлялся.

- Конечно, не видишь, -- разозлился не пойми на что придворный алхимик, -- я под столом.

Тут Лайонарду удалось максимально сосредоточиться, и он посмотрел на стол. А посмотрев, чуть не открыл рот от изумления. Но не открыл, потому что челюсти болели неимоверно, и любое движение напоминало о том, что вот они, последствия не полностью свершившегося оборота.

Он опять откашлялся, и чуть не хватился за ребра, которые болели ничуть не меньше.

- Но как ты туда попал?! -- изумленно прохрипел мужчина, все еще не веря очевидному.

- Так и попал. Сейчас не об этом, -- раздался из под стола глухой голос раздраженного и чрезвычайно стесняющегося создавшегося положения льера Конфю, -- Вытащи меня, и все.

Лайонард постарался встать на ноги, и в конце концов ему это удалось. Глава Тайной службы стоял и чуть покачивался. А когда он сделал первый шаг, то мужчину мотнуло так, что он едва удержался на ногах.

- Будто первые шаги делаю, -- пронеслась мысль, которую он тут же озвучил другу, несмотря на болевшее горло.

Тот глухо хохотнул, тоже отходя от пережитого:

- Первые и есть, Лайон. Ведь у тебя оборот был!

Лайонард, который все еще никак не мог поверить свершившемуся событию, хотел широко улыбнуться, да охнул, скрипнув зубами.

У него болело все тело. Все мышцы, все сухожилия, все суставы. Каждая косточка вопияла о покое. О теплой расслабляющей ванне, о нагретом песочке, в который можно было бы закопаться целиком, чтобы только голова торчала.

- Оборот, что б его, -- чуть не выругался мужчина, и тут же попытался поднять руку, дабы от греха осенить себя круговым движением. Не тут-то было. Рука отказывалась подниматься выше локтя, так что лорду пришлось сделать отвращающий знак, как и другу, мысленно.

- Кон, слышишь. Боюсь, тебе придется еще там полежать, друг мой, -- с трудом разрабатывая голосовые связки, которым после трубного рева приходилось тоже нелегко, прохрипел Лайонард.

Льер Конфю и сам прекрасно понимал, в каком положении сейчас находился его друг. Читывал в старинных трактатах, благо предки оставили в наследство приличную библиотеку.

Читал придворный алхимик о последствиях оборота, но никогда не представлял, что в итоге будет к ним причастен.

И несмотря на неподходящее место, которое уже успело ему осточертеть, почувствовал радость и гордость от этой причастности.

А почувствовав, вдруг расслабился и сказал более спокойно:

- Что делать, Лайон, что делать. Полежу. Давай, отходи понемногу.

- И вот что, -- вдруг вспомнил он, как читал в одном из трактатов, что после оборота чрезвычайно полезны определенного рода движения, -- Только постарайся осторожно растягивать мышцы. Помнишь, как мы после боя, бывало, делали?

Еще бы не помнить.

Бои стенка на стенку были излюбленным удовольствием что простого люда, что знати. И оба наших друга считали за честь в них участвовать.

И Лайонард, забыв, что Кон не может его видеть, согласно качнул головой. Мышцы шеи отреагировали моментально, и лорд скривился от боли.

Но тут древняя кровь драконов-защитников наконец показала себя во всей красе. Лорд почувствовал, как она буквально вскипела, и бурным потоком пронеслась по венам и артериям. Стало так жарко, будто мужчина сидел в плавильной печи. Внутри него бушевал пожар. Однако лицо лорда оставалось бледным, только серебристые полоски вдруг стали выпуклыми, и опять засияли.