каким-либо ещё племенем, кроме такого. Эти же явно предпочитали мир войне.

Что касается самого космодесантника, то он был из ордена Грозовой вал, который специализировался по большей мере на захватах. На захватах баз, космических станций и кораблей. Они чаще всего не принимали участие в крупных столкновениях, выполняя более точечные миссии. Похожи на орден Чёрного сокола, — и мы даже имели, кажется, операции вместе, — однако всё же больше специалисты именно в штурме и абордаже.

Инквизиция и Грозовой вал. Скорее всего, они возвращались после того, как взяли на абордаж какой-то корабль с еретиками. Инквизиция часто пользовалась их услугами. У меня даже есть предположение, что они могли взять на абордаж как раз корабль кургов, после чего и попали сюда. Зачем? Не знаю. Но у инквизиции всегда был свой взгляд на мир. Хотя я не исключал варианта, что эта группа могла взять на абордаж и самих инквизиторов.

Может звучит странно, но среди них тоже встречали не еретики, но люди, которые переходят все границы ради того, чтобы добиться победы, и такое пытались пресекать, так как от желания постичь новое до ереси один шаг.

Как бы то ни было… И всё равно поверить не могу, что космодесантник живёт с курги. Да он их перебить должен был сразу же.

Ещё меня интересовало, почему он сохранил как свои импланты, так и свои размеры в то время, как моя группа их потеряла. Я чувствовал что-то вроде обиды, если честно.

Когда они ушли, я ещё несколько минут просто сидел и смотрел на дверь. Вряд ли меня собирались убивать, но и безоблачным моё будущее было назвать сложно.

Осторожно встав с кровати, я размял шею, после чего огляделся. Подошёл к окну, выглянул в него…

И лицом к лицу встретился с остроухой, которая в этот момент так же заглядывала в окно.

Мы одновременно дёрнулись назад, одарив друг друга враждебным взглядом.

Я для них будто диковинная зверушка, смотрю.

Мне пришлось сидеть в доме до самого вечера. Я бы мог выйти, однако решил не конфликтовать с теми, кто меня ещё не убил, хотя имели на это все права. Конечно, я бы не сдался им без боя, но остроухие всегда славились своими пси-способностями, и вряд ли бы мне удалось продержаться долго.

На вечер ко мне заглянул сам космодесантник с подносом, на котором была деревянная тарелка с какой-то едой и кружка. Смешно смотрелось, как он вошёл с ним, будто какой-то дворецкий, однако я чувствовал, что со мной хотят поговорить.

— Сядь, — с порога произнёс он. — Не заставляй меня применять силу.

Я бы поспорил с ним в этом утверждении, кто к кому ещё силу может применить, однако спорить и испытывать гостеприимство не стал. Надо знать, когда показывать зубы, а когда проявить терпение. Только дураки будут слепо бросаться в атаку на любого, кто им не нравится.

От кого я это слышу!

Я слегка поморщился. Всё же очнулся наконец?

Ага. Так, а где это мы?

Потом всё узнаешь.

Поставив на стол поднос, космодесантник, взял один из стульев, сев напротив меня на достаточном расстоянии, чтобы я не смог до него дотянуться, даже если брошусь вперёд. На его поясе болтался красноречиво градомёт.

О, твой собрат что ли?

Просто заткнись сейчас.

— Хочешь что-то спросить, солдат? — поинтересовался я твёрдым голосом.

— Да. Как долго ты заражён ересью?

Он и об этом знает? Ты что, уже всем растрепал?

Я проигнорировал Тень.

— Около семи месяцев. Может больше. Твоё имя и звание?

— Здесь я задаю вопросы, — отрезал он.

— Лишь после того, как назовёшь своё имя и звание, солдат, — слегка поднял я голос. — В какой бы дыре мы не оказались, ты служишь имперской армии и подчиняешься её законам и правилам.

— Ты, погрязший в ереси, не имеешь права ставить здесь условия, — понизил он голос.

— Как и ты, измаравший себя в связи с курги. Быть может ты и спишь с ними? Тогда это делает тебя ни капли не лучше меня, — ответил я ему с нажимом.

Ничего не понятно, но очень интересно, продолжайте.

Мы смотрели друг другу в глаза ещё несколько секунд, после чего он спросил:

— Ты служил в отряде «Чёрный кулак», так ты сказал, верно?

— Да, — кивнул я.

— Его больше не существует.

— Да. После операции на Альфа-три во время инцидента выжил лишь я один. Мои прямым начальником был Уйлес Белимос. Его начальником был Лайвинс Ваго, который подчинялся напрямую главе ордена.

— Твои товарищи по оружию больны ересью?

— Нет. Только я подцепил эту заразу. Они знают об этом. У них есть приказ устранить меня, если я покажу хоть единый признак отступничества, как и положено инструкциями.

Он долго смотрел мне в глаза, после чего наконец ответил:

— Я старший сержант, Тагер Региони, абордажная группа «Крюк возмездия».

Я кивнул.

— Почему у тебя остались импланты? — решил сразу спросить я.

— Почему они должны были не остаться?

— Ни у кого из моей группы не осталось. Когда мы пересекли границы этого мира, наши тела… стали моложе, будто вернулись к тому моменту, когда мы окончательно стали космодесантниками. Мы позже нашли их на нашем упавшем корабле, будто наши тела в одночасье исчезли, и те просто упали на сидения.

— У нас такого не было. Но после того, как мы здесь оказались, часть большая экипажа исчезла, — ответил он после раздумий.

— Экипажа Анима Торменторис? — сразу уточнил я.

— Не только их, но и нас. Чтобы внести ясность — мы взяли линкор Анима Торменторис по приказу высшего командования. Они были обвинены в ереси, и корабль должен был захвачен и отконвоирован на военную базу нашего ордена в системе Центавр. Однако всё пошло не по плану. Их двигатели не были уничтожены перед тем, как мы высадились, и они успели сделать варп-прыжок до того, как мы добрались до капитанского мостика.

— Значит вы всё же были не частью экипажа… — пробормотал я. — Тварь, которая бегает по острову оттуда?

— Да. Значит ты встречался с ней? Как она выглядела?

— Я не знаю. Для меня она была пятном, и я бы описал её, как нечто иное.

— Курги называют её Иной.

— Она была, когда вы брали корабль?

— Возможно. Они что-то перевозили. Что-то для своих опытов, но