— Знаю, — кивнула Ника. — Завтра в пять?

— С нетерпением буду ждать.

— Увидимся, Пётр!

Барышня скупо улыбнулась и направилась к длинному седану представительского класса, чуть припорошённому дорожной пылью. Я проводил взглядом её стройную фигуру и несколько раз стукнул по ладони уголком визитной карточки.

Вран… Вран… Вран…

Вспомнить бы ещё, где слышал эту фамилию прежде!

Машина с шофёром, квартира в «посольском» квартале, положение в обществе, с которым вынужден считаться даже Звонарь. Вран.

Ну точно! Вран! Заместитель главы комиссариата промышленности!

По спине пробежал холодок, я вновь постучал уголком визитки о ладонь и хотел было смять её в кулаке, но сразу передумал и спрятал в бумажник.

А почему бы, собственно, и нет?

Часть первая

Глава 2

Встал затемно. Вроде бы ничего удивительного для зимы, только не во время сессии, когда больше нет никакой нужды просыпаться ни свет ни заря и тащиться на первую пару. Увы, покой нам только снится. Не могу сказать, будто так уж много хвостов после семестра осталось, но без дополнительных занятий по отдельным предметам шансов сдать грядущие экзамены не было ни малейших. Сегодня предстояло подтянуть математический анализ, высшую геометрию и физику, посетить практикум по прикладной психологии, а ещё сходить на консультацию по праву.

Карл не переставал дивиться столь необычному набору дисциплин и строить самые невероятные предположения о том, какую специальность укажут в моём дипломе, а я только и мог, что отшучиваться, поскольку сам этого не знал. Альберт Павлович и Георгий Иванович просто поставили перед фактом, вручив уже готовый учебный план, в котором на первых ролях были математика и физика, а ещё теория сверхэнергии во всех её проявлениях. Помимо этого, присутствовали право, экономика и психология с уклоном в её практическую плоскость.

С учётом того, что по субботам я так и продолжал стажироваться в травматологии, на воскресенье покидал зону активного излучения Эпицентра, понедельники проводил в учебном центре ОНКОР, а ещё был вынужден участвовать в жизни студсовета и выполнять задания доцента Звонаря, двадцати четырёх часов в сутках мне категорически не хватало. Но приспособился как-то, благо больше не приходилось ежедневно в одно и то же время заступать на дежурство в Бюро оперативного реагирования: оттуда я уволился по собственному желанию на следующий же день после ухода Вяза.

Что обещанного прапорщика так в итоге и не получил — ерунда. Отучусь, дадут кандидат-лейтенанта, то на то и выйдет. Главное, что все взыскания из личного дела вычистили, будто ничего и не было вовсе. Теперь запросит кто характеристику по месту прошлой службы, а я — чистенький. Вроде — пустяк, но нет, ничего подобного.

С Альбертом Павловичем мы пересеклись на подходе к столовой. Что эта встреча отнюдь не случайна, я понял по слишком уж радушной улыбке куратора, и точно — вопреки обыкновению он не проигнорировал меня, а протянул руку, ещё и поинтересовался:

— Как жизнь молодая?

— Не жалуюсь, — настороженно ответил я, но быстро совладал с эмоциями и в свою очередь спросил: — Если не секрет, когда пополнение семейства ожидаете?

— В начале февраля.

— Лизавете Наумовне от меня привет передавайте.

— Всенепременно, — кивнул Альберт Павлович. — Но ближе к делу…

Я тяжко вздохнул.

— Валяйте!

— Не в моих принципах вмешиваться в работу студенческого самоуправления, но для всех будет лучше, если материалы по Рогозе вернутся на доследование.

Мне даже память особо напрягать не пришлось, поскольку получил это дело на руки сразу после выхода из отпуска. Настроение мигом упало ниже плинтуса — прицепиться там было решительно не к чему.

— Для всех, говорите? Ну-ну… — буркнул я. — А на каком основании, позвольте поинтересоваться, я верну на доследование банальную драку, если там всё ясно, как божий день?

— Ты справишься. Я верю в тебя.

Альберт Павлович дружески похлопал меня по плечу и отправился восвояси безмерно довольный собой и жизнью, ну а я безо всякого аппетита пообедал и потопал на военную кафедру, где в кабинете за номером двадцать пять вёл приём студентов второй мой куратор — Георгий Иванович Городец.

Разнообразия ради тот оказался в приподнятом расположении духа и к писавшемуся вчера до позднего вечера отчёту о моём общении с заокеанскими соискателями придираться не стал, даже уточняющих вопросов задал всего два или три.

— Удовлетворительно, — сказал он в итоге, убирая листки в сейф. — Твои предложения?

— Думаю, имеет смысл им выпивку и дальше поставлять. На этой почве можно завязать приятельские отношения.

— Действуй, — одобрил эту мою идею Городец.

— Только я на Кордоне набегами бываю… Там бы резидента завести, чтобы постоянно их опекал.

— Есть и такие, — признал Георгий Иванович, не став разводить на пустом месте секретность, — но на прямой контакт с иностранцами они не пойдут. Это на тебе. — Он достал из сейфа перетянутую аптечной резинкой пачку банкнот, отсчитал десять пятидесятирублёвых купюр, после недолгих колебаний присовокупил к ним ещё две и кинул их на стол. — Держи на оперативные расходы. Но из роли не выпадай, торгуйся за каждую копейку.

— Думаете, понадобится? — уточнил я, пересчитывая деньги. — Револьверы я на себя оформил, сам за них рассчитаюсь.

— Понадобится, — с усмешкой подтвердил куратор. — Не сомневайся даже!

— Дают — бери, бьют — беги, — процитировал я народную мудрость, сунул стопочку сложенных надвое банкнот в бумажник и составил расписку о получении шестисот рублей, потом сказал: — Вот ещё что, Георгий Иванович! Сможете замолвить за меня словечко перед Вихрем?

Майор Городец усмехнулся в прокуренные усы.

— Никак в оперчасти вакансия появилась? А Звонарь в курсе, что ты от него уйти собираешься?

Я растянул губы в улыбке, показывая, что оценил шутку, и сказал:

— Да просто одно дело на доследование вернуть нужно. Возникли, понимаете, обстоятельства…

Куратор нацелил на меня указательный палец.

— Аспирант Рогоз, драка, лёгкие телесные повреждения. Так?

— Так, — подтвердил я.

— Работай, препятствий тебе чинить не станут.

— Та-а-к! — протянул я, набычившись. — А нельзя разве всё обстряпать было, пока расследование инцидента шло?

Георгий Иванович развёл руками.

— Аспиранту изменила девушка, и он поколотил товарища, наставившего ему рога, — что там обстряпывать было? Этот ревнивец подал заявление о переходе в структуру, которой, по мнению нашего общего знакомого, подобного рода специалисты совершенно ни