он подумывал о том, чтобы поступить в университет и посвятить себя науке. Однако отец, который с явной неохотой уступил совету своего брата Макса и отправил младшего сына изучать право, стоял на том, чтобы Рейнхард продолжил семейную военную традицию. Несмотря на унизительное поражение Германии, роспуск армии и свое отвращение к Веймарской республике, майор Гелен тем не менее страстно желал, чтобы», хотя бы один его сын облачился в военную форму. Для многих немцев, даже в те мрачные дни, она по-прежнему оставалась единственным достойным символом национального возрождения.

Вот так, прямо из дверей школы, Рейнхард Гелен 20 апреля 1920 года, за два дня до своего восемнадцатилетия, поступил кадетом во вновь созданную германскую армию — рейхсвер. Согласно Версальскому договору, ее численность не могла превышать 100 тысяч человек, ей также запрещалось иметь свой Генштаб, танки, бронетехнику, самолеты, подводные лодки и суда водоизмещением свыше 10 тысяч тонн. Поражение кайзеровской Германии в 1918 году создало ситуацию, резко отличавшуюся от той, что последовала за поражением и безоговорочной капитуляцией гитлеровского Третьего рейха. Многие подразделения германской армии, особенно на Восточном фронте, не были распущены и даже после подписания перемирия были готовы противостоять диктату Версаля. Первый канцлер Веймарской республики, социал-демократ Филипп Шейдеманн, предпочел уйти в отставку, отказавшись принять условия, основанные на четырнадцати принципах президента Вильсона, которые затем еще больше ужесточили Ллойд Джордж и Клемансо.

Фон Гинденбург к этому времени перевел свой штаб в Померанию и 17 июля 1919 года обменялся секретными донесениями с новым президентом, Фридрихом Эбертом относительно возобновления военных действий, с тем, чтобы отвоевать восточные территории, которые государства Антанты передали вновь созданной Польше. Гинденбург уверял президента, что наступательная операция на Польшу завершится победой, однако высказывал опасение относительно западного направления — «из-за численного превосходства войск Антанты и той массированной военной помощи, которую они получают от Америки». Что весьма примечательно, Гинденбург писал, что поражение на Западном фронте может обернуться полным уничтожением офицерского состава германской армии, но именно этого «следует избежать во что бы то ни стало». Не следует забывать, что на момент подписания перемирия на немецкую землю не ступала нога ни одного из солдат Антанты. Кроме того, в руках германской армии оставалась значительная часть территории Бельгии и Франции.

20 июня 1919 года новый канцер, социал-демократ Густав Бауэр, подписал Версальский договор. Государства — члены Антанты выдвинули ультиматум, что в противном случае уже 24 июня возобновят военные действия. В это время фон Гинденбург все еще занимал пост Верховного главнокомандующего, а большинство генералов оставались во главе вверенных им армий. Только генерал Эрих Людендорф (глава Генштаба), который в последние два года войны был фактическим правителем Германии, навязывая свою волю не только военным действиям, но и внешней и внутренней политике в целом, неожиданно исчез. Как и кайзер, опасаясь возможного плена и наказания за военные преступления, он предпочел укрыться в Швеции.

Новая немецкая армия

Офицерский корпус, однако, практически не пострадал и не утратил боевой дух. Не успели высохнуть чернила на Версальском договоре, как генералы взялись за восстановление армии. Президент Эберт и его социалистическое правительство прекрасно понимали, что фактически целиком и полностью находятся во власти генералов, ибо только те были в состоянии обеспечить законность и правопорядок — с одной стороны коммунисты то и дело угрожали массовыми беспорядками, с другой — быстро набирал силу праворадикальный фрей-кор. Вот почему Эберт и его министры покорно восприняли приказ, отданный Гинденбургом его войскам, который, в частности, гласил: «Командование армией должно находиться в надежных руках военных. Верховное командование намерено сотрудничать с канцлером Эбертом, возглавлявшим до сегодняшнего дня умеренных социал-демократов, в том, чтобы предупредить на территории Германии распространение большевистского терроризма».

На момент создания Веймарской республики самые высокие посты достались трем генералам: генерал Вильгельм Тренер (который незадолго до поражения Германии возглавил после Людендорфа германский Генштаб) стал министром обороны; генерал Вальтер Рейнгардт был назначен военным министром Пруссии; генерал Ганс фон Сект возглавил недавно созданный «труппен-амт» (военное ведомство) — по сути, преемник официально распущенного Генштаба. Объединенными усилиями они приступили к созданию рейхсвера, надеясь с самого начала обойти ограничения, которые наложил на Германию Версальский договор. Не исключено, что Тренер и Рейнгардт вполне искренне желали видеть в новой армии независимый, если хотите даже демократический, фактор национального возрождения Германии, однако большинству офицеров армия представлялась скорее инструментом реванша и возвращения восточных земель, отошедших к Польше.

Кадет Рейнхард Гелен получил назначение в шестой артиллерийский полк. Гарнизон располагался в Швейцарии, неподалеку от границы с новой Польшей и Чехословакией. Юноша решил последовать по стопам отца и стать артиллеристом. Через три недели после его прибытия в полк в крошечный городок началось паломничество — дело в том, что в нем родился знаменитый летчик барон Манфред фон Рихтхофен. Во вторую годовщину гибели отважного летчика у Соммы здесь решили открыть музей.

Затаив дыхание, Гелен слушал истории, которые рассказывали ему сослуживцы павшего героя: о том, как бесстрашный Рихтхофен сбил восемьдесят британских, французских и американских боевых машин. При этом Гелен горько сожалел, что из него самого никак не получится летчик-истребитель. Эти торжества не были посвящены только одному Рихтхофену. За ними крылось нечто большее, а именно — стремление показать всему миру, что имперская германская армия все так же непобедима, хотя и получила на полях сражений подлый «удар в спину» — как от внутреннего предательства, так и большевистской агитации. И хотя офицерство — в том числе и Гелен — и собравшиеся на торжества толпы народа не скрывали своей враждебности к большевикам и большевистскому перевороту в России, еще большей озлобленностью их сердца переполнились по отношению к новой Польше.

Примерно тогда же поляки развязали войну против Советской России в надежде отвоевать у большевиков Украину. Россия, раздираемая Гражданской войной и англо-американо-французской «интервенцией», поначалу несла тяжелые потери. Польша к тому же получала активную поддержку от Франции, причем не одним только современным оружием. Во главе ее штаба стоял один из видных французских военачальников — генерал Максим Вейганд. При поддержке украинских националистов Петлюры польская армия быстро овладела значительной территорией Украины, а в мае взяла ее столицу — Киев.

Офицеры гарнизона в Швейцарии, где служил Гелен, с негодованием следили, как развивались' события. Генерал фон Сект распространил среди всех командиров рейхсвера пространный меморандум, в котором выражал всеобщее возмущение как офицерского корпуса, так и, по всей видимости, немцев в целом: «Франция пытается получить в Польше возможность для нового нападения на Германию с востока. Вместе с Британией она вонзила в плоть Германии