— С моей стороны назвать тебя так — значит одарить высокой хвалой.

— Предупреждаю, оставь меня в покое.

Он искал не просто смерти. Хотя такой исход был весьма вероятен, в сознании Анфена брезжила смутная пока надежда, что пещера превратит его в Нового мага вроде Незнакомки, достаточно сильного, чтобы с помощью волшебства закончить дело, справиться с которым его меч оказался бессилен. Он помнил ее слова о том, что пещеры превращают Новых магов в рабов, не способных даже помыслить об измене. Но он также знал, что в мире Дракона не было ничего, способного вырвать из его души огненный ком ненависти, горящий внутри.

— Не растрачивай себя попусту, — произнес голос за его спиной. — Новых магов не существует.

— Я встречался с одним из них, — утомленно сообщил неизвестному Анфен. — Ее зовут Незнакомка.

— Она никакой не Новый маг. Она назвалась им только для того, чтобы скрыть свою подлинную сущность. Она назвалась им, чтобы ты передал ее слова мэрам, которые осознали бы свою обреченность. Чтобы, отчаявшись, они помогли тебе разрушить Стену. Именно этого она хотела.

— Но она обладает силой. Я видел ее в действии. Она возвела световой столб в саду Фауль.

— Почему ты желаешь смерти?

— Заткнись.

Анфен вытащил меч и обернулся. За спиной не было ничего, кроме южного неба и Дороги. Голос всадника вновь донесся до него вместе с ветром: «Маятник снова качнулся. Маятник снова качнулся».

Вокруг Анфена уже не царила спасительная тишина — он вернулся в жесткую, ненавистную суровую реальность. Дул жаркий ветер, пахнувший дымом, обдававший его нежеланными ласками. То и дело ввысь взмывали алые и белые искры, когда сталкивались два потока воздуха. Он почувствовал, как та же сила подталкивает его в спину. Как просто было бы развернуться и идти по течению, а не против…

Он плюнул в воздух, наблюдая за тем, как летит слюна, подхваченная странным потоком, а затем вложил оружие в ножны и направился вверх по крутому холму.

Навстречу ему шли люди, которые — Анфен понял это по первому взгляду — должны были положить конец его странствию.

Две дюжины мужчин, все слишком упитанные и хорошо одетые, чтобы быть беженцами, надеющимися обрести новый дом на севере. Некоторые носили цвета Выровненных городов, еще на нескольких позвякивали кольчуги. По мере того как они приближались, Анфен заметил среди них человека в форме первого капитана. Полосы ничуть не изменились с тех пор, как он сам носил ее.

Анфен невольно задался вопросом, не привиделось ли ему опять то, чего нет, — жалкий отряд людей, явно занимавших высокие посты на службе у замка, направляющийся пешком на юг, по опасной территории, по Великой Разделительной Дороге, за которой сейчас наблюдают шпионы из обоих враждующих лагерей.

Вскоре солдаты заметили его и тут же обнажили оружие. Несколько человек поспешили отойти подальше от дороги, чтобы не дать разбойнику сбежать. Но он и не собирался этого делать. Раздались удивленные возгласы. Несколько раз прозвучало его имя.

Анфена наполнила радость. Он вытащил меч в последний раз и улыбнулся, вспомнив деревянную игрушку, которую когда-то вырезал для него отец, и невольно задавшись вопросом: одобрил бы он такую смерть своего сына?

Члены приближающегося отряда замка разразились гулким смехом. Самый высокий из них, с головы до пят облаченный в черную кожу, откинул на спину капюшон потрепанного плаща, обнажив конус ярко-рыжих волос, и радостно улыбнулся.

Анфен не мог не удивиться, увидев Киоуна среди офицеров армии врага. Более того, он был потрясен — и больше всего собственной слепотой. Этот человек сражался с ним бок о бок, проявляя недюжинную храбрость, преодолел бесчисленные мили в составе отряда разбойников, ему бывший предводитель не раз доверял свою жизнь. Даже сейчас Анфен пытался отринуть жестокую правду, гадая, не сыграло ли с ним злую шутку воспаленное сознание, набросив лицо Киоуна на незнакомца. Пока рыжий не заговорил.

— Вы, ребята, должны мне помочь разнести весть об этом повсюду, — произнес Киоун, сделав шаг вперед.

В одном ухе сверкал крупный драгоценный камень — возможно, амулет, который помогал ему в бою. Еще один блестел на пальце. Из числа тех, которые обычно давали Охотникам.

— Весть о чем?

— В этом году я выиграл Шлем Доблести. Этот тип может пробить лист железа.

Теперь члены отряда окружили их широким кольцом. Киоун извлек меч из ножен.

— Неужели тебе нечего сказать? — спросил он.

Анфен только устало посмотрел на него.

— Нет? Ну что ж. Прощай.

Киоун обрушил на бывшего главаря банды серию коротких быстрых ударов. И сильных. Анфен отразил все, но рука сильно дрожала. Он знал, что ослабел, но не настолько же. Киоун навязывал ему бой, совершая нападения, двигаясь слишком быстро для утомленного дорогой воина, превратив схватку в игру, хвастая сложными поворотами и приемами. Анфен слишком устал, не хватало адреналина, желания и воли победить, осталась лишь техника. Удары мечей друг о друга, звуки шагов наполнили вечерний воздух. У Анфена возникло странное ощущение, словно он наблюдает за этой битвой со стороны, стоя в кольце мужчин, окружившем сражающихся.

Он вернулся в реальность, когда неожиданно в животе возникла боль, от которой перехватило дыхание. Арбалетный болт остро ударил в бок; меч выпал из ослабевшей руки и зазвенел на камнях. Зрители расхохотались; болт, пущенный в шутку, едва не угодил в Киоуна, который, заметив его, был вне себя от ярости.

— Кто стрелял?! Кто, будь он проклят, стрелял?!

Он бросился к человеку в Атианских цветах, прячущему за спиной арбалет, и ударил его по лицу рукоятью меча. Завязалась потасовка — остальные попытались было оттащить Киоуна, но тот уже успел нанести несколько смертельных ударов. Стрелявший упал и уже никогда больше не встанет.

Анфену, о котором тоже чуть не забыли, тоже было не суждено подняться. Он извивался на земле, сжимая торчащий из бока болт. Инстинкт велел вытащить его, однако тогда повреждения станут еще серьезнее. И Анфен сделал это. Боль едва не лишила его сознания, пронесшись чередой ослепительных белых вспышек. Удивительная зрелищная боль.

Он лежал истекая кровью, умирая; мимо протопали ботинки зрителей схватки, которые постарались не наступить на него. Пара солдат небрежно бросили на прощание:

— Предатель.

Киоун опустился рядом с Анфеном на корточки, осмотрел рану, а затем похлопал бывшего предводителя по плечу:

— Плохо выглядишь, друг мой. Очень, очень плохо. Потерял бдительность. Что ж, бывает. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы сменить род деятельности?

— Бывай, — произнес Анфен, неожиданно освободившись от гнева и всех прочих чувств.

Как быстро его покидала жизнь! Хотелось пить. Он задрожал от холода.