что тут делает, как после контузии. Не осознавая, что на самом деле произошло, сержант начал объяснять девочке так, как понимал ситуацию сам.

— У тебя амнезия, — сообщил он, пытаясь придумать хоть какой-то выход, но по всему выходило, что никаких вариантов нет. — Мы находимся на территории врага, поэтому…

Часть 4

Гермиона была на краю паники. Она не помнила ничего, что произошло после ее одиннадцатого дня рождения, просто совсем ничего. Последнее воспоминание — явление какой-то старухи и все. Пока незнакомый, но откуда-то знавший ее мальчик не начал объяснять, девочка считала, что сегодня двадцатое сентября, не понимая при этом, что она делает в поезде. Узнав, что забыла почти год, Гермиона была в ужасе, но мальчик, оказавшийся Гарри Поттером, умело объяснил, что они находятся в мире волшебников, друзей здесь нет и быть не может.

А вот до Гриши только сейчас дошло, что это могло быть. Он вспомнил уроки лже-Грюма, чувствуя, как становится просто холодно. Если девочку подчинили, то так же могли многих…. А это просто так не делается. Впрочем, об этом можно было подумать и попозже, сейчас нужно было успокоить и защитить девочку, растерянную настолько, что напоминала Аленку в первые дни.

Быстро поняв объяснения о том, что убежать не получится, а ее родителям могут запросто стереть память о ней, Гермиона просто дрожала. Психика с таким переходом не справлялась. Наверное, чтобы успокоить ее, мальчик Гарри рассказывал о своей жизни. Слушать это было просто страшно, учитывая, что Гриша все называл своими именами так, как понимал.

— Отдали меня в рабство, — сообщил он. — Как только выжил, при том режиме питания, я не знаю. Ну а потом «волшебная сказка», конечно, — припоминая долгие разговоры с комиссаром, сержант неожиданно провел еще одну параллель. — В тридцатых годах Гитлер обещал немцам волшебную сказку, решив для этого убить всех остальных, кто для него был неполноценным. У фашистов были недочеловеки, а в Хогвартсе есть понятие «магглорожденный», их любят называть «грязнокровками», то есть теми, у кого, по мнению этих, «грязная» кровь.

— Такие, как я? — удивилась Гермиона, уже немного уяснившая себе, что происходит.

— Такие, как ты, — кивнул сержант, приобнимая не возражавшую против этого девочку. — Знаешь, на что это похоже?

— На что? — тихо спросила кудрявая девочка, которой было просто очень страшно. В такой ситуации она даже и не представляла, что делать. Но вот мальчик рядом с ней, он явно понимал и хотел… защитить? Гермиону еще никто не защищал, ну, кроме папы, конечно. Правда, насколько девочка поняла, от волшебников и папа не защитит.

— Когда про концлагеря рассказывали, — что-то припоминая, ответил Гришка. — Говорили о разных играх, в которые твари играли, чтобы потешить себя и помучить… Возможно, это именно такая игра, тогда… Получается, что все каникулы — это фикция. Может быть, вообще только мы и остались, а родителей…

— Нет… нет… нет… — зашептала девочка, чувствуя, как по лицу побежали слезы. Представить, что родителей убили, она не могла. Сильно заболело в груди, и Гермиона потеряла сознание. Вздохнувший мальчик привел ее в сознание привычным способом.

— Не пугайся, просто, когда приедем, пошли им письмо с каким-нибудь контрольным вопросом, который знали только твои родители, — мысленно поблагодарив лейтенанта из СМЕРШ, объяснил товарищ сержант. — Мы с тобой идем на один факультет, — предупредил он.

— А почему? — заинтересовалась плачущая девочка, новостей было так много, что сейчас Гермионе казалось, что все происходит не с ней.

— Надо же тебя защитить… — это было само-собой разумеющимся для маленького воина медицинской службы. А вот для Гермионы настолько необычным, что она расплакалась, прижавшись к его плечу.

Хогвартс-экспресс споро шел к Хогсмиду, а Драко раздумывал — написать или нет отцу. Ненависть в словах Поттера могла значить опасность и для отца, которого мальчик очень любил, потому решил защитить незнанием на всякий случай. Последний Поттер был страшным, пугая наследника лорда Малфой. Рональд жаловался Невиллу, что герой-де ненастоящий. Из-под кресла мрачно квакал Тревор.

— Скоро поезд прибудет, — когда за окнами стемнело, сообщил Гриша. — Нужно надеть мантию.

— А переодеваться? — удивилась девочка, но мальчик поинтересовался тем, на что она хочет переодеть школьную форму, заставив Гермиону сильно смутиться.

— Ничего не бойся, держись рядом со мной, — проинструктировал девочку Гриша, чувствуя себя так, как будто находился на передовой. — Если что, я тебя вытащу, понятно?

— Понятно, — послушно кивнула почти ничего не понявшая девочка, но верившая в то, что Гарри знает лучше. Выпавший из памяти год очень сильно ударил Гермиону, полностью лишив уверенности в себе.

***

Гермионе было очень страшно, новости оказались очень неприятными, а мысль о том, что родителей могли… чтобы с ней «играть»… эта мысль выбивала полностью почву из-под ног. Гришка вел девочку за собой, вспоминая принципы организации подполья в концлагере. Чем больше сержант думал, тем больше понимал, что это именно концлагерь — сначала провести по лесу, чтобы убить слабых незаметно для всех остальных, потом озеро, видимо, с той же целью. А потом уже… мальчик помнил о том, что вроде бы ничего такого на первом курсе не было, только вот что-то ему казалось странным — тролль, дракон и этот… «профессор Квирелл». Получалось, действительно игра…

Большой Зал, казалось, не изменился, только на это великолепие смотрел теперь не забитый опекунами ребенок, а товарищ сержант медицинской службы, видевший и чудеса, и ужасы пострашнее привидений. Поэтому он сейчас смотрел на преподавательский стол, чувствуя, как же ему сейчас не хватает его пистолета-пулемета. Гришка знал, что все, кто сидит за столом Гриффиндора — предатели, Слизерина — фашисты типа гитлерюгенда, о котором говорил комсорг, а остальные — просто их шавки. И самый главный предатель украшал золотое кресло. Ненавидящие глаза Снейпа Гриша будто просто почувствовал, плеснув в ответ такой ненавистью, от которой профессор почему-то скрылся под столом. «Эсэсовец, потому и в черном», — понял сержант, почувствовав необъяснимую слабость.

— Ты как? — поинтересовался он у бледной девочки.

— Я хо-хорошо, — заикнулась Гермиона, с ужасом глядя на скопище детей и сидевших над ними взрослых, будто надсмотрщики.

— На Гриффиндор или Слизерин не идем, помнишь? — поинтересовался Гришка, все еще не желавший становиться Гарри Поттером. — На одном фашисты, на другом предатели.

— Я помню, спасибо, — слабо улыбнулась девочка, поймав какой-то