поднялся на ноги, выкинул вверх гири, затем поправил очки-все это рассчитанными, экономными движениями, – и только тогда посмотрел на своего друга Финча.

– А, это вы? – сказал он.

– Да, это я.

– Что это такое рассказывал мне Мэлэт? – спросил Бимиш.

– Что это такое рассказывал мне Мэлэт? – одновременно спросил Джордж.

– Мэлэт говорит, будто вы увиваетесь за какой-то девушкой.

– Мэлэт говорит, что вы рекомендовали мне его, зная, что он бывший каторжник. Гамильтон Бимиш решил сперва отделаться от пустяка, а потом перейти уже к более серьезному делу.

– Совершенно верно, я знал, – подтвердил он, – но разве вы не читали моей книги, озаглавленной «Исправившийся преступник»? В этой книге я совершенно ясно указываю, что ни в одном человеке так не сильна тенденция к честности, как в преступнике, отбывшем срок наказания в тюрьме. Это вполне логично. Если бы вы пролежали год в больнице после прыжка с этой крыши, то чего больше всего боялись бы вы, встав на ноги? Конечно, прыжка с крыши, не так ли?

Однако, Джордж Финч продолжал хмуриться, показывая, что он чрезвычайно недоволен. – Все это очень мило, но я хотел бы знать, кому приятно иметь у себя в доме бывшего каторжника.

– Вздор! Вы должны отбросить эти старые предрассудки и пристрастное отношение к людям, побывавшим в Синг-Синге. Постарайтесь смотреть на это учреждение, как на своего рода университет, обучающий студентов, как жить в дальнейшем, по выходе из тюрьмы. Вы должны понимать, что, в сущности, эти люди действительно живут там, как стипендиаты. Я надеюсь, вы не обнаружили в Мэлэте каких-либо недостатков, на которые могли бы жаловаться?

– Нет, этого я не могу сказать!

– Он хорошо исполняет свою работу?

– Вполне!

– Украл он у вас что-нибудь?

– Нет!

– В таком случае, к чему тревожиться? Забудьте об этом человеке. Теперь я хочу услышать, как можно подробнее об этой девушке.

– Каким образом вы узнали про нее?

– Мэлэт мне все рассказал!

– Каким образом Мэлэт узнал?

– Он проследил за вами и все видел.

Джордж покраснел, как пион.

– Я сейчас же прогоню его ко всем чертям! Вот змея!

– Ничего подобного вы не сделаете. Он только из преданности и усердия проследил за вами. Он заметил, что вы, выходя из дому, что-то бормотали под нос.

– Я бормотал? – изумился Джордж.

– Конечно. Вы что-то бормотали! И это еще не все, вы стали очень странно вести себя в последнее время. И вполне естественно, что Мэлэт, будучи отзывчивым и усердным малым, проследил за вами, опасаясь, как бы с вами чего не случилось. Он рассказывал мне, что значительную часть досуга вы проводите на улице, уставившись в окна какого-то дома на Семьдесят Девятой улице, и не спускаете глаз с одной девушки.

Джордж Финч зарделся пуще прежнего. В глазах его мелькнуло хмурое выражение.

– Ну, так в чем же дело?

– Вот это я и хочу знать. В чем дело?

– А почему бы мне не глядеть на нее?

– А почему бы вам глядеть на нее?

– Потому что – медленно начал Джордж Финч (и в этот момент он поразительно похож был на чучело надувшейся лягушки), потому что я люблю ее.

– Вздор!

– Нет, не вздор!

– Позвольте вас спросить, читали ли вы мою книгу, озаглавленную «Благоразумный Брак». – Нет, не читал!

– В этой книге я логично доказываю, что любовь – берущая начало от глубокого взаимопонимания двух особей в продолжение известного периода времени и от общности вкусов. Как можете вы утверждать, что любите девушку, когда вы никогда не говорили с нею, когда вы не знаете даже, как ее зовут?

– Я знаю, как ее зовут!

– Каким образом?

– Я добросовестно изучал список телефонных абонентов, пока не наткнулся на дом номер шестнадцать по Семьдесят Девятой улице. Я потратил на это целую неделю, потому что…

– Дом номер шестнадцать по Семьдесят Девятой улице. Уж не хотите ли вы сказать, что девушку, с которой вы глаз не сводите, зовут Молли Вадингтон?

Джордж Финч вздрогнул.

– Совершенно верно! Ее фамилия Вадингтон! Потому-то я и прокорпел столько времени, пока не добрался, наконец, до этой фамилии в телефонной книге. Ее отца, очевидно, зовут Сигсби Вадингтон [в английском алфавите буква W (В) находится почти в самом конце].

Джордж Финч был до такой степени взволнован, что почти задыхался. Он с благоговейным ужасом глядел на своего друга.

– Гамильтон, старина, неужели вы хотите сказать, что вы действительно знаете ее? Вы так-таки знаете ее?

– Ну, разумеется, я знаю ее. Я лично знаком с нею. Я сколько раз видел ее в ванне… Джордж Финч весь затрясся, услышав эти слова.

– Это ложь! Это гнусная и отвратительная ложь!

– …когда она была ребенком, – добавил Гамильтон Бимиш.

– А, когда она была ребенком! – Джордж Финч тотчас же успокоился. – Вы хотите сказать, что знаете ее с самого ее детства. Но, в таком случае, вы, наверно, сами влюблены в нее?

– Ничего подобного!

– Вы хотите меня уверить, что знали эту прелестную девушку в течение многих лет и, тем не менее, не влюбились в нее? – с явным недоверием спросил Джордж.

– Могу вас уверить!

Джордж посмотрел на своего друга с оттенком жалости во взгляде. Он мог объяснить подобное явление лишь какой-либо ненормальностью в характере Гамильтона Бимиша. Жаль, жаль, так как, в общем, Бимиш был не плохой парень.

– И вы хотите сказать, что при виде этой девушки у вас не появилось такое ощущение, точно вы способны были бы взобраться на небо, достать оттуда звезду и положить к ее ногам, лишь бы получить в награду улыбку.

– Ничего подобного. Попрошу вас принять во внимание, что ближайшая от нас звезда находится на расстоянии нескольких миллионов…

– Ладно, ладно! – прервал его Джордж. – Пусть будет так! Оставим этот вопрос в покое. Расскажите мне, возможно подробнее, про ее родителей, про ее собачку, про дом, в котором она живет, о том, какова она была ребенком, когда она остригла волосы, кто ее любимый поэт, в какой школе она училась, и что она предпочитает к завтраку?

Гамильтон Бимиш задумался.

– Видите ли, Финч. Я знал Молли еще тогда, когда ее мать была жива.

– Ее мать и сейчас жива. Я видел ее собственными глазами. Она, между прочим, похожа на Екатерину, русскую императрицу.

– Это ее мачеха. Сигсби Вадингтон уже несколько лет женат вторым браком.

– Расскажите мне, что вы знаете о мистере Сигсби Вадингтоне.

Гамильтон Бимиш задумчиво продолжал свои упражнения с гирями.

– Сигсби Вадингтона, начал он, – по моему глубокому убеждению, в юности, когда происходит процесс умственного созревания, лягнул копытом в голову бешеный мул. Кто-то весьма удачно выразился