— Нет! — сказал Млей.

— Ну я же вижу! Сидишь — ни жива ни мертва! Попробуйугря! У тебя ничего не случилось?

— Ничего, — сказал Млей.

— А хочешь я расскажу, как мы познакомились? —Глаза Натальи Петровны блестели, она подлила себе соуса и размешала в нёмзеленую пасту.

Он стоял за ней в очереди в институтской головой, а оначувствовала его дыхание и нарочно не двигалась вперёд, чтобы он вынужден был кней обратиться.

— Представляешь? — рассказывала НатальяПетровна. — Он стоял и молчал! Робел! И тогда я сама к нему повернулась!Ты уверена, что не хочешь попробовать унаги? Ты просто сойдёшь с ума отсчастья. Попробуй! — Она протянула Млею небольшой кусочек, зажатый двумяпалочками.

Млей открыл рот.

— Хорошая девочка! — Похвалила Наталья Петровна иположила унаги на розовый язык подруги. — Ну?

Млею показалось, что он вышел в открытый космос безспециального оборудования. Но страха не было. Даже наоборот. Млей снова открылрот.

— Ты что, не уверен в показаниях? — спросил яМлея.

— Пpocтo перепроверил, — сказал Млей.

— Почему? Замечаешь сбой в системе?

— Нет. Я пробовал человеческую еду, — сказал Млей.

— Зачем? — спросил Я.

— Узнать, что такое вкус, — сказал Млей.

— Ты не можешь ставить под угрозу свое существованиеради того, чтобы узнать, что такое вкус. К тому же в твоём мозгу интегрированывсе абсолютные знания. Я знаю, что такое вкус. И ты тоже, — сказал я.

— Я не знал, что такое вкус унаги, — сказал Млей.

— Что показал анализ шариков? — спросил я.

— Норму.

— Хорошо. Это должно быть в твоём отчёте.

— Я знаю.

— Мне надо работать. — Я вышел и отправился в свойномер.

Горничная Галя долго стучалась, прежде чем зайти.

— Ой, извините, я думала, никого нет, — прошепталаона, удивлённо разглядывая небольшой стол, накрытый на две персоны. За столомсидел я и открывал шампанское. С шипучим треском пробка взлетела к потолку изастряла в гардине.

— Ой, я достану! — Галя метнулась к занавеске, ноя взял её за руку. И посадил за стол.

— А почему вы в пижаме? — прошептала Галя.

Я налил шампанского в бокалы. Кинул лёд.

— Одну минутку! — сказал я и вышел в спальню.Когда я вернулся, Галя увидела на мне чёрный смокинг с белой гвоздичкой впетлице.

— За вас! — сказал я, и мы чокнулись.

— Я вообще-то на работе, — улыбнулась Галя.

— Никто ничего не узнает. А потом — я так готовился, выуж меня не расстраивайте, — сказал я.

— Не буду, — согласилась Галя.

Я сделал вид, что отпил шампанского, и положил Гале втарелку немного чёрной икры и сёмги.

— Вы, наверное, икру у нас в room-serviceзаказали? — спросила Галя. — Напрасно. Сказали бы мне, я бы вам сДорогомиловского рынка привезла. Там из-под полы торгуют. Я и повару нашемупривожу. Думаете, куда он деньги вот за вашу денет? В карман себе положит!

Галя допила шампанское.

— Вкусно? — спросил я.

— Очень, — разрумянилась Галя и глянула на днобокала: кубик льда начал подтаивать, и золотое кольцо, которое я на немсморозил, сверкало ярким слепящим светом.

— А что это? — тихо спросила Галя, не веря своимглазам.

— Подарок. Мне так и хотелось сделать вам приятное. Вамприятно? — спросил я.

Она отчетливо рассмеялась, выудила двумя пальцами кольцо избокала и надела его на руку.

— Красота какая! — Она вскочила, подбежала ко мнеи чмокнула меня в щёку. — Спасибо! Мне ещё никто никогда колец не дарил! Аособенно вот так… — Она зажмурилась.

Я тоже.

— Давайте танцевать, — предложил я.

— Давайте! — Она не сводила взгляда со своей руки.

Я нажал несколько кнопок на пульте телевизора и выбралмедленную, тягучую мелодию.

Мы танцевали между камином и сервировочным столиком.

— Ещё шампанского? — спросил я.

— В этот раз без сюрпризов? — прищурила она своинебольшие глаза.

Мы сели за стол.

— Расскажите мне о себе, — попросил я. — Хочузнать о вас всё-всё-всё.

Галя улыбнулась.

— Я хорошо училась, хи-хи. Раньше я хотела статьхозяйкой огромного ателье. Я только шить не умею, хи-хи. А вы, наверное, былиотличником?

— Нет. Я был хулиганом и двоечником.

Она расхохоталась

— Я почему-то так и знала!

— А кто ваши родители? Вы такая красивая, наверное,папа вас страшно баловал?

— Да, баловал. — Галя сделала вид, чтосмутилась. — Хотя… у меня сестра есть. Тоже красивая.

И она рассказала, про сестру. Про то, как та с самогодетства, на правах старшей всё у неё отнимала. Даже когда родители сталипокупать им абсолютно одинаковые вещи, она всё равно носила именно те, что быликуплены для Гали.

— Она брала моих кукол. Когда к ней приходили подружки,она подговаривала их не играть со мной. И они не играли!

Теперь Гале приходилось прятать от сестры деньги икосметику. Но та всё равно находила и то и другое и брала себе.

— А родители? — спросил я.

— Родители махнули на нас рукой, — вздохнулаГаля, — им это уже давно надоело.

Она пробовала поговорить с сестрой, просила её, объясняла идаже угрожала — ничего не помогло.

— Мне надо будет спрятать кольцо, — вдругспохватилась Галя, — я умру, если она заберёт его!

— Я подарю новое, — сказал я.

— Я её ненавижу! — Она доела икру из икорницы, и яположил ей папарделли с белыми грибами.

— Иногда я хочу, чтобы она умерла, — прошепталаГаля.

— Это не решение, — сказал я.

— Ой, наверное, я надоела вам со своимипроблемами? — вдруг кокетливо спросила девушка.

— Совсем нет. Мне кажется, я знаю вас тысячу лет. И мнеочень, очень с вами хорошо.

— И мне. Вы такой интересный человек! Расскажите мнечто-нибудь… умное!

— Про что? — спросил я.

— Про людей, — ответила Галя, положила вилку,наморщила нос (я в этот момент отвернулся) и приготовилась внимательно слушать.