прозевали? — недовольно поинтересовался Танк. — А если б бегун был? Или рубер?

— Танк, я тут живчик твой Анне дал, она кисляка надышалась, да ещё с похмелья…

— Ну раз дал, так пусть пьёт, — грубо ответил Танк.

— Спасибо, но я воздержусь, — Анна завинтила крышку, протянула флягу Живу.

— Пей! — неожиданно навис над ней Танк. — Или хочешь мертвяком стать?

— Н-не хочу, — замотала головой Анна.

— Ну так и не тяни. Время дорого.

Что-то в тоне его голоса заставило Анну послушаться. Нет, в то, что она превратится в мертвяка или зомби, она не верила — ведь не превратилась же до сих пор. Но, похоже, Танк был чем-то сильно недоволен, и злить его сейчас не стоило от слова «совсем».

Ладно, лишь бы не наркота какая. В бога Анна не верила, но всё же помолилась и задержала дыхание перед тем, как поднести фляжку ко рту, сделала крохотный глоток.

Горло обожгло, желудок чертыхнулся. Анна зажала рот и затряслась в беззвучном кашле.

— Пока достаточно. А там, если повезёт выжить, свой живчик научишься делать, — Танк забрал фляжку, завинтил и отдал Живу. — Ну что, Анна, как теперь себя чувствуешь?

Анна помотала головой, показывая, что прямо сейчас не может ответить, и вдруг поняла, что боль исчезла.

— Вот и хорошо, одной проблемой меньше, — подытожил Танк. — Нас это, правда, уже не спасёт.

— Что случилось? — всполошился Жив.

— То, что и предполагалось, — мрачно ответил Танк. — Нет больше Жнеца. И команды нет, одни трупы и ни одного грузовика. И я даже не знаю, что лучше, остаться тут и помереть от зубов честных мертвяков или идти сквозь Пекло пешком с двумя стволами и наполовину пустыми магазинами.

Глава 3

К слову о туфлях и собачьей верности

— Вот это — запад, — привычная Анне шариковая ручка прочертила с левой стороны тетрадного листа вертикальную полосу. — Здесь — Пекло, — рядом с полосой появился неровный овал. — То есть место, где появляются всякие мегаполисы. А вот тут, на самом краю — твоя Москва.

От объяснений Жива о том, как устроен Улей, у Анны волосы вставали дыбом. Хотелось то плакать, то смеяться. Вчера она ни за что бы не поверила в этот бред. Но сегодня, своими глазами увидев восход там, где раньше был запад, посмотрев на оборванную сразу за МКАДом ленту Можайки и воткнутый в неё обрубок совсем другой дороги, на отсутствие привычных торговых центров…

Правильно ей вчера ничего не объяснили. Вытащили из столицы — и на том спасибо, могли ведь и бросить, уйти вместе со всеми. И тогда Анну ждала нерадостная и очень короткая жизнь.

Танк и Жив были рейдерами — одними из многих, кого собрал под своим началом Жнец. Группа была сильная — сплошь бывшие военные, — и сработанная. К тому же — хорошо экипированная. Работали они по зоне, в которую мало кто решался заходить. Вглубь, разумеется, не лезли, а вот окраины щипали, как следует. Главное — всё сделать быстро, пока пустыши не развились в кого посильнее. Охотой на заражённых они не занимались, а вот оружие, патроны, снаряжение вытаскивали из только что перезагрузившихся кластеров в таких количествах, что овчинка явно стоила выделки.

В этот раз что-то пошло не так. Вернее, не так пошло вообще всё.

Жнец, уже третий год подряд грабивший мегаполисы на границе Пекла, стал слишком беспечен. Он искренне считал, что никто другой в Пекло не сунется, и опасность тут может исходить только от заражённых.

Теперь Жнеца не стало, как и его группы. В живых остались только Танк и Жив — и то исключительно потому, что по несвойственной местным доброте решили спасти Анну.

— Красивая ты, — буркнул Танк в ответ на прямой вопрос. — Мало у нас тут баб, слабые они, не выживают. А красивых так вообще днём с огнём не найти.

Вот и вся причина.

Анне, правда, долгой жизни тоже никто не обещал. Насколько она поняла, в Улье даже год считается огромным сроком, и мало кто до него дотягивает. Большинство свежих — то есть тех, кто, надышавшись кислого тумана, не стал заражённым, — гибнет в первые несколько дней. Причём далеко не всегда из-за плотоядно настроенных мертвяков.

— Так вот, примерно отсюда, — ручка уткнулась в бумагу внутри кривого овала и прочертила неровную линию вправо от него, — нам нужно добраться сюда. Тут наш стаб…

— И мы в него не попадём, если так и будем сидеть в этом магазине и рисовать картинки, — недовольно встрял Танк. — Ещё немного, и заражённые из Москвы попрут.

— Так мы готовы, — обиженно вскинулся Жив. — Анна, на ещё живчика глотни перед дорогой.

Рецептом местного пойла с ней тоже поделились, и в первый момент, когда Анна узнала, откуда берётся основной ингредиент, она чуть было не распрощалась с содержимым и без того полупустого желудка.

— А отбиваться от мертвяков чем будем? — саркастически поинтересовался Танк. — У меня полрожка всего, патроны на муров надо оставить.

— Думаешь, неподалёку залегли?

— Всё может быть, — пожал плечами Танк и поднялся с пола, закидывая автомат на плечо. Поднял с пола топор — его он получасом ранее без зазрения совести снял с пожарного щита. — Значит, так. Идём прежним порядком: я, Анна, Жив. Медляков всех видов мочим тихо, у бегунов не забываем вскрывать споровые мешки — вдруг повезёт споран — другой найти. Тем, кто посильнее, на глаза не попадаемся. Муров, если встретим, тоже стараемся обойти, стрельбу открываем только в самом крайнем случае.

Жив деловито проверил пистолетный магазин, покачал головой.

— У меня семь. Пять к винтовке. Нож. Ну и вот эта бандурина.

За поясом у него торчал слегка проржавевший с одного конца ломик.

— Анна?

— Жив посоветовал вот это взять, — Анна покачала в руках метровый обломок белой пластиковой трубы.

Танк скептически хмыкнул, вопросительно глянул на Жива.

— Она ж не умеет ничего, — начал оправдываться тот. — Ей, главное, к себе заражённого не подпустить, а там мы с тобой подоспеть попытаемся.

— Ну если будет тыкать, как копьём, то, может, и сойдёт. Лупить этой зубочисткой никого не вздумай, только отгоняй. А если увидишь развитого мертвяка, лучше беги. Поняла, Анна?

— Поняла.

Танк