— Не стоит беспокоиться, — весело отвечал тот. — Я соберу, прошу вас… Как я рад, что вам здесь нравится. Мне так хотелось сделать приятное своему лучшему другу и его родным. Вы ведь знаете, мы дружим с Колей с детства. У меня никогда не было более верного и надежного друга, чем он. Владочка может подтвердить. У вас исключительные брат и сестра, Эльвира.

Влада от его слов сжалась и смотрела на него почти с ужасом.

— Вы уже завтракали? — продолжал Велехов. — А мне пришлось съездить по делам. Но теперь я совершенно свободен и весь к вашим услугам. Сейчас только переоденусь и провожу вас на пляж.

— Я слышала, у вас есть моторная яхта? — кокетливо спросила Эльвира, подстегнутая располагающим тоном собеседника.

— Конечно! Она уже в бухте, в полной готовности. Можем отправиться в морское путешествие. Побережье заслуживает того, чтобы осмотреть его со стороны моря. Вы увидите живописные скалы, старинные замки, средневековые крепости и сторожевые башни.

— Вот это уже без меня, — резко отозвалась Влада. — Терпеть не могу качки, тем более сейчас. Пошли, Эля, на пляж. Думаю, мы обойдемся без провожатых.

Велехов никак не отреагировал на ее выпад, постоял, глядя, как сестры выходят на гладкую улочку, ведущую к морю вдоль заросших буйной зеленью каменных оград, скрывающих прибрежные виллы, потом повернулся и пошел в дом.

Путь до пляжа не занял и пяти минут. Влада за всю дорогу не проронила ни слова, губы ее были плотно сжаты, лицо словно окаменело.

Эльвира, однако, ничего не замечала, ей было не до сестры. Почему-то мимолетное мужское объятие ее изрядно взволновало, должно быть от того, что она уже забыла, когда в последний раз ее обнимал мужчина. У нее было не много романов, а если точнее, то всего два. Первые, юношеские, в счет не шли: отношения были платоническими, если не считать нескольких неумелых поцелуев. Все они, впрочем, как и последующие — взрослые, были неудачными; нет, никогда Эльвире не везло с мужчинами, даже в юности парни быстро переключали свое внимание на других девушек.

Эля каждый раз жестоко переживала: наверное, она жалкая, некрасивая, просто неинтересная как личность, раз мальчики так быстро к ней остывают.

Вот, вспомнила! Она сидела дома, в своей комнате взаперти, страдала в одиночестве и с горьким наслаждением растравляла свои раны, слезы ручьями текли по ее щекам, когда пришел Коля и начал беспардонно барабанить в дверь.

— Элька, открой, — бубнил он. — Чего заперлась? Мои кроссовки у тебя под кроватью, отдай.

— Нечего было валяться на моей постели, козел! — запальчиво выкрикнула она. — Ходи теперь без кроссовок!

— Эй, полегче, я не один. Со мной Стас, так что прикуси язык. Гони кроссовки, мы торопимся!

Эля наскоро вытерла глаза, щеки, и повернула замок в двери.

— Здравствуй, — с ходу без тени стеснения заговорил с ней Стас. — У-у! А что это мы такие зареванные? — Он смотрел на Элю, прищурившись, с веселыми искорками в глазах. — Хорошенькой девушке не годится сидеть одной в темной комнате.

Тогда Станислав смотрелся отлично: яркие голубые глаза освещали подвижное лицо, резкие черты еще смягчали природные краски и нежная округлость молодости, он был пропорционально сложен, худощав, но по-спортивному развит не в пример Николаю — тот с детства был неповоротливым увальнем, любившим поесть.

Стас был классным парнем. Он был живым, заводным, отзывчивым — Эля ощутила это на себе: он тогда не остался равнодушным к страдающей девушке, заставил ее пойти с ними на рок-концерт… да-да, она как сейчас помнит — концерт группы «Кино».

Как же она так напрочь все забыла? Ведь именно тогда, в свете юпитеров, под грохот музыки, под завораживающий голос Виктора Цоя, между ними пробежал связующий ток взаимной симпатии. Или это волшебник Цой наполнил их души одинаковым восторгом? Сердца вдохновенно рвались куда-то, неслись ввысь и падали, опаленные звездой по имени Солнце.

В конце восьмидесятых в Раменках Москвы, где жили Федотовы, было опасно ходить по вечерам: в каждом районе были свои братки, группировки и просто банды, поэтому Стас вызвался провожать Элю, когда возникала необходимость.

Воспоминания с логической последовательностью высвечивались в мозгу, словно из одного уголка памяти в другой услужливо открывались двери …

— Где же Антон? — спросила Влада.

Сестры скинули сланцы и пошли босиком по золотистому песку. Скорее это был не песок, а мелкий ракушечник; кожа на ступнях саднила с непривычки.

Влада, приставив руку козырьком ко лбу, озирала пляж. Берег лежал подковой, справа и слева возвышались заросшие сосновым бором утесы, образующие залив.

— Куда он подевался, негодник? Так и знала, что Диана будет с ним заигрывать. Ну почему Колька таким рохлей уродился? Не может даже жену приструнить. Придется звонить Антону на мобильный.

На пляже было много народу, в основном, испанцы, но часто слышалась французская, русская и немецкая речь.

Сестры взяли платные лежаки и зонтик, стали устраиваться, одновременно названивая потерявшимся спутникам.

— Наверное, купаются, — заключила Влада. — Ладно, подождем, никуда не денутся. Мне придется лежать в тени, жалко, конечно, так хотелось как следует позагорать.

Она скинула короткий халатик и вытянулась на лежаке, прикрыв лицо соломенной шляпой.

Эльвира присела рядом:

— Влад, хочу тебя спросить кое о чем.

— Спрашивай. С чего так торжественно? — отозвалась та из-под шляпы.

— Ты помнишь, как я начала встречаться со Стасом? У нас только складывались отношения, я нравилась ему. Ты ведь знаешь, девушка всегда это чувствует.

— Может, и нравилась, только я здесь при чем?

— Мне он тоже нравился, очень, я уже была в него влюблена, мы даже целовались несколько раз. Потом он необъяснимо исчез, перестал приходить за мной после тренировок, начисто пропал, испарился. А Колька так красноречиво отмалчивался, когда я спрашивала о Стасе, что любой бы догадался — появилась другая. Правда, мне было не привыкать, какой-то злой рок всегда уводил у меня мужчин.

— Как трогательно! Хочешь вышибить из меня слезу?

— Нет, хочу разобраться. Я тогда с тобой поделилась, сообщила, что наконец-то нашла своего парня.

— По-твоему, я в состоянии помнить эпизоды чуть ли не двадцатилетней давности?

— А ты постарайся вспомнить! — Эльвира вдруг рассердилась. — Мне Коля сегодня сказал, что у тебя со Стасом был бурный долговременный роман. Так вот, по моим подсчетам начало ваших отношений совпало с концом моего романа с тем же Стасом. Правда, это и романом-то не назовешь.

— Глупости! Мы стали встречаться гораздо позже.

Эльвире на колени упал большой разноцветный мяч. Подскочил парень, загоревший до черноты: