Стейси фыркнула и взяла со стола грязные чашки.

— Где тут можно помыть посуду?

Они вышли из университета, и Стейси спросила:

— Куда пойдем?

Стоял жаркий безоблачный день, солнце плавилось в небе, как масло на раскаленной сковородке. Хотелось упасть на траву в парке и лежать, впитывая тепло. В Чикаго, когда Стейси улетала, шел мелкий холодный дождь, люди кутались в плащи, прятали недовольные лица под зонтами. А здесь — красота, уже лето. Она с удовольствием подставила лицо солнечным лучам.

— Если библиотека отменилась, — сказал Дэвид, — то предлагаю прогуляться по центру и выпить где-нибудь кофе, а может быть, и пообедать. Обедать все равно нужно.

— Ты не попытаешься подсыпать мне сонного зелья и исчезнуть?

— Стейси, — сказал он раздраженно, — все, хватит. — Он остановился напротив нее и снял солнечные очки. Глаза у него были очень сердитые. — Я уже осознал всю глубину своего падения. Дал слово не сбегать. Ты меня уже нашла. Я уже сказал, что постараюсь вернуться к Лоле как можно скорее. Чего тебе еще нужно? Приковать меня цепочкой к запястью и носить как дамскую сумочку?

Стейси молчала. Она не хотела ему говорить, что все его гарантии кажутся ей мишурой. Почему-то ее не оставляло чувство, что он лжет. Не все время. Но лжет.

Она медленно покачала головой.

— Нет, я не буду тебя приковывать. Но не могу отступиться.

— И не надо отступаться. Я обещаю, что никуда не денусь из Беркли в ближайшую неделю. Ты можешь быть моей гостьей. Если не желаешь жить в моем доме, я порекомендую тебе отель. Но я должен работать, а постоянный контроль очень раздражает.

— Я, оказывается, совсем тебя не знаю, — тихо сказала Стейси.

— Конечно. Я ведь жених Лолы, а не твой.

Слова почему-то отозвались внутри неприятным эхом. Чтобы заглушить его, Стейси сказала:

— Хорошо. Но ты обещаешь мне…

Дэвид закатил глаза.

— Да, да и еще раз да! Никуда я не исчезну.

Они отправились в центр.

Беркли — небольшой городок, во всяком случае по сравнению с кишащим людьми мегаполисом, показался Стейси приятным. Она не была уверена, что смогла бы здесь жить, она привыкла к Чикаго. Однако Дэвид, кажется, не испытывал никаких трудностей. Ему здесь явно нравилось.

И он хорошо знал город. Проведя Стейси по основным улицам, он свернул в какой-то переулок и предложил пообедать в крохотном ресторанчике, с виду не очень презентабельном. Стейси сама бы никогда сюда не зашла. Они сели, сделали заказ, и выяснилось, что кормят тут превосходно.

— Ты сумел меня удивить, — сказала Стейси, когда принесли десерт: мороженое, украшенное взбитыми сливками и листиками мяты.

— Чем? Выбором ресторана?

— Собой. — Стейси решила, что злиться на него бесполезно. Она вообще не умела долго сердиться на людей, и Грэм-Дэвид не исключение. Впрочем, ей удалось быстро переключиться, так что она уже мысленно называла его Дэвидом.

— Я оказался особенным?

— Ты ведешь себя не так, как в Чикаго.

— Я уже говорил, что города меняют людей.

— Это не объяснение.

Дэвид пожал плечами и принялся за мороженое.

— Со стороны виднее.

— Какой же ты невозможный!

— Возможный. Я же есть.

Стейси не выдержала и засмеялась.

— Значит, ты правда математик?

Он снова пожал плечами.

— Ты же видела.

— Я видела, верно. И у тебя друзья тоже математики. А в Чикаго ты водился с теми, кто посещает ночные клубы.

— Неужели со стороны это выглядело так? Я так развязно себя вел?

— Нет, просто более свободно и…

— Безответственно?

— Верно. — Стейси удивилась, что он сам произнес это слово.

Дэвид подцепил листик мяты и отправил его в рот.

— Видишь ли, человек — натура двойственная. У меня особый случай. Мое второе «я» иногда берет надо мною власть в самые неожиданные моменты. — Произнес он это со странным выражением лица, и Стейси нахмурилась, пытаясь осознать, в чем тут подвох. — Я не всегда могу это контролировать.

Боже, только сумасшедшего на ее голову не хватало! Может, и правда сбежать, пока не поздно? И Лоле сказать, как и матери, что жених ее недостоин? А вдруг он ночью решит прирезать гостью?

— Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд, — нервно хихикнула Стейси.

— Все не так страшно. И тебе не стоит смотреть на меня так подозрительно. Я не страдаю умственным расстройством, это мешало бы работе. — Он задумался. — Хотя… может, и помогало бы. Гении, говорят, часто бывают сумасшедшими. А мне хотелось бы быть гениальным математиком. Но чего не дано, того не дано.

— Ты не гениальный?

— Я талантливый. Поэтому я здесь. В университет не пролезешь, если не обладаешь кое-какими навыками и не умеешь соображать. Так что недооценивать себя я не люблю, но и переоценивать не стану. — Дэвид усмехнулся. — Ну, а ты?

— А что я? — Стейси не была готова к вопросу.

— Разве мы с тобой часто беседовали до сих пор?

— Нет. Нечасто. Ты ведь уделял все внимание Лоле.

— Вот видишь. — Он выглядел странно удовлетворенным. — Расскажи о себе.

Она смешалась. Так просто рассказывать о себе человеку, на которого еще утром была жутко зла… Стейси уставилась в вазочку с мороженым: малиновое уже совсем растаяло.

— Ну, ты знаешь, что я художница. Начинающая. И сама не знаю, талантливая ли. — Она улыбнулась. — У меня еще не было ни одной выставки, я за свою жизнь продала пятнадцать работ, а хотелось бы больше. И я этого добьюсь. Я рисую, сколько себя помню. Ты же видел.

— Да, и мне понравилось.

Стейси уставилась на него во все глаза.

— Когда я преподнесла тебе твой портрет, ты сказал, что большей жути в жизни не видел!

Портрет был подарком на помолвку с Лолой. Сестра всегда восхищалась работами Стейси, так что с ее стороны в отличие от жениха все было нормально.

— Ну, я просто был удивлен, что ты подарила мне портрет.

Стейси прищурилась.

— И потому обозвал его «Ковбой поит коня», пока я не сказала тебе, что это?

— Гм. — Дэвид уставился в сторону. — Каждый из нас может ошибиться.

— По-моему, сейчас ты просто стараешься заслужить мое доброе расположение.

— А если и так? Тебе что, неприятно?

Это было уже в стиле старого доброго Грэма. Стейси фыркнула.