Бойцы сержанта Хмельченко (ну того, который фортификатор из крепости) построили хорошую солдатскую столовую. Врыли столбы в землю, покрыли все ветвями (хвойными и лиственными вперемешку), соорудили из чурбачков и попиленных вдоль бревен скамьи да длинные столы. Нормальная такая трапезная получилась, зовут, все братва, кушать покомфортней подано! Повара наварили кондера (график блюдей утверждает Маша), и мы с Хельмутом сели среди бойцов немецкой нации. Попервой немцы чувствовали себя виноватыми и какими-то чужими, что ли. Но время прошло, ребятки поучаствовали в бою, появилось чувство локтя с бойцами из других взводов (не немцев), и сейчас пацаны гогоча (как и любые другие парни в их возрасте) что-то обсуждали. Хельмут стал переводить – оказывается, немецкие бойцы войск НКВД обсуждали одного из своих товарищей. Тот при команде немецкого офицера об отступлении по привычке собрался выполнять приказ, пока его сотоварищи не напомнили, что теперь офицеры по другую сторону баррикад. Вот что делает привычка, вбитая армией.

И так весело беседуя, обсуждая Эберхардта Штирнера (так звали этого бойца), мы пообедали кондером, а так как место новое, то и обед был сварганен с бухты-барахты, потому блюдо на обед было одно, зато сразу второе, и вдоволь. Только стал выходить из-за стола, переговариваясь с Хельмутом, как появился Никодимов (ну, который снайпер):

– Товарищ командир, вас Ильиных ищет.

– Хорошо, иду, – только и успел сказать я, как из-за спины Никодимова вынырнул сам Ильиных.

– Арсений Никанорович, добрый день, у нас повар такого отменного кондера приготовил, грех не попробовать.

– Успеется, паря, пошли, погутарить надо, я ж сюда за тридевять земель не кондеры наворачивать добирался.

И мы с Ильиных пошли к моему шалашу (землянки пока роются), но я успел моргнуть Хельмуту (еще и челюстями намекнул), и тот поскакал к повару организовывать обед товарищу секретарю горкома. Вошли в шалаш, сели по-турецки, а как еще в шалаше сидеть, чай, не гостиная в лучших домах ЛАндона и Парижа.

– Предлагаю, Виктор, погрезить[24] немцам. В двадцати километрах северо-восточней вашей базы проходит железная дорога, и там есть переезд через путь, предлагаю остановить поезд, идущий с востока. На этих поездах везут или раненых немцев, или разбитую технику для ремонта, а бывает, и наших пленных. То есть гарнизон на поезде, идущем с востока, небольшой, вот и предлагаю поставить танк на переезде, выставить шесты с белыми тряпками, чтобы заранее фрицы углядели (а то еще локомотивом помнут танк). И как только остановят, возьмем поезд и откобеним[25] фашистов…

– Арсений, а зачем нам поезд с разбитой техникой, мы что, металлолом для Родины заготавливать будем, вышло указание обкома партии, и вы решили по линии вторсырья поработать?

– Вот молодежь пошла! Не дослушав старших, перебивает да супорничает[26], и где только тебя воспитывали? Задал бы я тебе вожжами под хвост, да субординация не позволяет, зарой я тебя на рассвете.

– Простите, Никанорыч, виноват.

– Так вот, Витька, дело не шибко[27] задырное[28], захватываем поезд, сгружаем тех, кто на нем, если пленные – хорошо, пополнение, если фрицы раненые, то пусть часа два подождут, если с техникой, мы, опять же, не сильно против. И, сев на поезд, грузим на него бомбометы[29] с боезапасом, пушки, если, конечно, артиллеристы скажут «можно», ну и пулеметов штук десять. Прямиком едем, паря, на ближайшую станцию, поминок[30] неприятелю делать. На станции скопилось ладненько[31] составов со всякими припасами для Вермахта, вот мы и дадим прикурить противнику из всех стволов, зарыл бы я их на рассвете. Разворошив осиное гнездо, уедем обратно, тут сгрузимся, разгоним поезд и пускаем обратно, навстречу погоне (если она будет). Состав на полной скорости катится обратно, на станцию, а мы скрываемся в лесу.

– Арсений Никандрович, вам бы не секретарем горкома быть, а не меньше чем начальником штаба фронта.

– Не пристало, паря, нам, коммунистам, льстить друг другу, лучше готовь бойцов, завтра в десять самое время для атаки, в десять, по моим сведениям, подходит эшелон с востока. И вообще, почему у тебя бойцы прохлаждаются? Они что, уже стреляют без промаха? Что, безошибочно обезвреживают мины? Особо эффективно окапываются, зарыл бы я вас на рассвете?

Тут с подносом на руках входит Хельмут, спасая меня от разноса, а на подносе кондер в цивильной тарелке, на другой тарелке крупно нарезанный свежий ржаной хлеб и фляжка с чем-то да две жестяные кружки. Кто-то, может, без фуагры да шампольонов[32] (или это не гриб?) и не жрет, так мы не олигархи и не «слуги народа», мы воины.

По взгляду Никаноровича понимаю, что он ошарашен, ведь жратву ему принес немец (по харе лица видно), да еще в форме обер-лейтенанта Вермахта. Для полноты прикола Хельмут говорит:

– Битте герр партайгеноссе Ильиных…

Хохочем втроем, и Хельмут вкратце сам рассказывает свою историю, Ильиных доволен, с Шлюпке-то он знаком. А с Хельмутом не был, вот зараз и познакомится, то есть познакомился уже.

– Ах да, капитан, у нас народ не хочет сидеть тихо, тоже хочет бить немцев.

– Арсений Никанорович, пусть бьют, кто ж им мешает?

– Ты бы сперва выслушал меня, паря, и не перебивал, зарыл бы я тебя на рассвете.

– Извиняюсь, товарищ Ильиных, слушаю вас.

– Так вот, народ хочет бить гитлеровцев, мало того, в Налибокскую пущу собираются окруженцы, из тех, кто не шкуры, шибко хотят идти на соединение с вами, то есть с ДОН-16, слухом о дивизии вся земля полнится. Белоруссия (и не только) уже знает про сталинских витязей, бьющих немцев, зарыл бы я их на рассвете. Потому предлагаю: для начала соединиться с красноармейцами из Налибокской пущи, ну или действовать сообща. Кроме того, очень много мужиков хотят так же пойти на службу к вам, и не только мужики, но и вьюноши. Это неисчерпаемый мобилизационный ресурс, вот только эти, в отличие от окруженцев, воевать не умеют. Если с окруженцами, а те воины путные[33], нужно просто установить связь и координировать действия, а вот народу нужно оружие, умение и командиры. Предлагаю пустить клич, паря, по верным людям и собирать мужиков и парней куда-нибудь в гущу леса, устроить им лагерь, переслать оружие, провиант, командиров, и пусть проходят курс молодого бойца. Часть из них можно отправить собирать оружие по местам боев, потом восстановить это оружие, и пусть ждут своего часа ребята. И не просто ждут, а повышают умения, можно даже танковую школу открыть, у меня на присмотре есть три танка: два Т-37[34] и один БТ-5. Стоят в лесу, правда, не знаю, как там с оружием и с моторами, но можно послать кого-нибудь из прибыловцев. Пусть сперва просто осмотрят, что с танками и какие необходимы запчасти, отремонтировав же, переведем танки в новый лагерь и устроим школу танкистов.