от города. Добираться до центра удобнее всего было на такси. Машины подъезжали к стоянке, где собирались пассажиры. Придя первый раз на стоянку, я встала, как мне показалось, в очередь. Передо мной было три или четыре человека. Но то, что произошло, когда подъехало такси, взорвало мой мозг. Женщина, которая была ближе всех, не успела сесть в машину. Ее оттеснила в сторону какая-то другая женщина, стоявшая позади. Она выскочила вперед, схватилась за ручку двери и впихнула свою дочь в машину, громко ругаясь при этом со всеми остальными. Я была потрясена. Моей первой реакцией были ужас и возмущение. Почему эти люди не могут соблюдать очередь? И как мне, женщине среднего роста и комплекции, попасть в такси в таких условиях? Я отошла от бордюра и простояла у стоянки целый час, наблюдая, как один человек за другим бросались наперегонки к дверям подъезжающих такси и вскакивали внутрь, пытаясь опередить других.

Я была в полном замешательстве. Во мне не было столько храбрости, чтобы сражаться с толпой. Но надо было как-то добраться до города. Вот вам и конфронтация. Вступить в полемику? Бессмысленно. Я вновь и вновь мысленно прокручивала в голове варианты своих действий в этой ситуации и каждый раз оказывалась в проигрыше. Это было бессмысленно. Кто-то же должен остановить этот хаос. Однако если я собиралась пользоваться такси в будущем, мне нужно было смириться с реальностью, не обращая внимания на свои сантименты. Пока я стояла в шоке, не зная, что делать, моя марокканская знакомая вдруг схватила меня за руку и затолкала в такси вместе с собой, хотя мой разум в этот момент кричал, что так делать нельзя. Возможно, вы и сейчас тоже так думаете, если принадлежите к той культуре, где люди спокойно ожидают своей очереди.

Если этот эпизод и научил меня чему-нибудь, то вовсе не терпимости и не снисходительности по отношению к марокканским порядкам. Вместо того чтобы добродушно сетовать на их «странный для меня» образ жизни, мне пришлось волей-неволей освоить способ, которым мои соседи ловили такси, и научиться терпеть свой дискомфорт, который я испытывала от этого. Я терпела свои вспышки гнева, осуждение «нелогичной системы» и чувство собственного превосходства по поводу достоинств метода «ожидания в очереди». И я научилась ловить такси, а это означало терпимость к дискомфорту, который доставляла мне необходимость быть агрессивной, вступать в стычки с окружающими, кричать на них и добиваться своего.

Шло время. Я совершенствовалась во вновь приобретенных умениях. И тут приехала в гости моя сестра. Мы отправились на стоянку такси, и я забыла предупредить ее. Там стояло несколько человек. На протяжении некоторого времени я уже освоила неписаные правила системы: никогда не надо брать первую подъехавшую машину. С другой стороны, не следует ожидать, что кто-то без боя уступит тебе свою очередь. Я нашла золотую середину: надо вступать в схватку за такси после того, как перед тобой уже уехали два-три человека. Почувствовав, что настала моя очередь, я схватила сестру за руку и затолкала ее в подъехавший автомобиль, несмотря на ее недоумение: «Что ты делаешь?» Пока она садилась, я загораживала собой дверь от остальных пассажиров и кричала по-арабски: «Не лезьте! Теперь моя очередь!» Толпа отступила, и мы, разместившись в машине, отправились в город. Эрин была шокирована не меньше, чем я несколько месяцев назад. Она накинулась на меня с вопросами, что произошло. А я была удивлена тем, что эта система уже не казалась мне такой ужасной.

Более того, неоднократно испытывая внутренний конфликт по поводу такси, я кое-что открыла для себя. Если вы опаздывали, то могли заявить, что вам нужно ехать первым, и без очереди взяться за ручку двери. При этом толпа часто расступалась, пропуская вас раньше тех, кому, по идее, «положено» было ехать. Казалось бы, мелочь, но такое практически никогда не увидишь в Соединенных Штатах. Независимо от личных обстоятельств, мы, американцы, должны ждать своей очереди, даже если это грозит опозданием. Кроме того, я восхищалась женщинами, многие из которых ходили с закрытыми лицами, но громко отстаивали свои права и даже отталкивали со своего пути мужчин, которые пытались им помешать. Это полностью противоречило всему, что, как мне казалось, я знала о месте женщины в мусульманских странах.

Толерантность, как я поняла, – это не снисходительное отношение к другим. Толерантность означает наличие достаточного самосознания, чтобы терпеть собственный дискомфорт, вызванный тем, что ты видишь, и извлекать из этого уроки для себя. Терпимость к своим неконтролируемым чувствам и мыслям вызывает конфронтацию, которая оказывает трансформирующее воздействие. Мне вспоминается папа Франциск, который после восхождения на папский престол призвал к «революции нежности». Суть его послания заключается в том, что мы привыкли к безразличию. Это безразличие выражается в дистанцировании от окружающих. Мы предпочитаем придумывать истории о других категориях людей, читать о них, вместо того чтобы познакомиться с ними лично. Мы можем заявить, что мы «толерантны», даже совершенно не зная их. Чтобы прочувствовать связь друг с другом, нам нужна не идеологическая толерантность, а культура конфронтации, которая ставит нас лицом друг к другу. Как сказал папа Франциск в своем выступлении на конференции TED: «Если я не остановлюсь, не посмотрю, не прикоснусь, не заговорю с человеком, то ничего не узнаю о нем». Наша готовность терпеть собственный дискомфорт, когда мы находим время, чтобы увидеть, услышать и чему-то научиться, – это то, что способствует общению с другими людьми. Мы знакомимся с ними не для того, чтобы одобрить или отвергнуть чей-то образ жизни. Скорее, мы создаем возможность для того, чтобы что-то понять и добиться ответного понимания.

Занятие «Провоцирующие вопросы и атмосфера многообразия»

Это занятие можно проводить с детьми любого возраста. Вы лучше знаете своих детей и сможете соотносить уровень сложности вопросов с их пониманием и использовать соответствующие ресурсы.

Провоцирующие вопросы

Как-то раз, готовя уроки по американской истории, моя дочь, учившаяся дома, заявила, что ей надоело слушать историю Соединенных Штатов, рассказанную мужчинами. Ей было интересно, какую роль сыграли женщины в основании и дальнейшем развитии США. Несомненно, ее любовь к куклам из серии «Американская девочка», показывающим детей и подростков самого разного происхождения, цвета кожи и социального статуса, привела к осознанию того, что женщины играют особую роль в истории страны и способны пересказать ее по-своему. Я нашла книгу «Женские письма» под редакцией Лизы Грюнвальд и Стивена Адлера, в которой собраны оригинальные письма американских женщин со времен Войны за независимость до XXI века. Эти письма были прямыми свидетельствами