Я тихо охнула, обреченно закрыла глаза и опустилась на колени в глубокую лужу.

* * *

Лужа оказалась холодной. Холодной, будто зимой. А я промочила в ней ноги. И руки. Стояла на четвереньках в жирной грязи и думала о том, что будет плохо, если эта грязь угодит мне в рану. И удивлялась тому, что боль не такая уж нестерпимая, как следовало бы ожидать при ранении в низ живота. Я даже не потеряла сознания. Я даже могла что-то соображать.

Я даже могла открыть глаза…

И я открыла глаза. И первым, на что обратила внимание, был труп мужика с развороченной грудной клеткой, валявшийся в паре шагов от меня. В том, что это именно труп, можно было не сомневаться. Мне доводилось и раньше разглядывать вблизи свежих жмуриков, так что ошибиться я не могла.

Я оторвала взгляд от мертвяка и посмотрела на застывшего, словно восковая фигура, сиплоголосого типа с двустволкой в руках. Он продолжал стоять на прежнем месте. Фуражка слетела у него с головы, обнажив глубокую желтую лысину. Глаза приобрели форму пятирублевых монет. Рот приоткрылся, и наружу вылез язык. «Как у дебила, — машинально отметила я. — Впрочем, дебил и есть. Перестарался, придурок, и теперь ему это придется расхлебывать не один год».

— И чего ж ты, козел, наделал? — прошипела я и попыталась подняться на ноги. Удалось, как ни странно! Только разогнуться я никак не могла. Ощущение, будто все мои внутренности ворошили раскаленной добела кочергой. — Брось ружье.

Он перевел обалделый взгляд на меня, скрипнул зубами и направил стволы ружья на меня. Большим пальцем взвел оба курка и нажал на спуск. Бойки сухо щелкнули. Этот урод сейчас ничего не соображал. Он даже не сознавал, что двустволка разряжена.

— Брось ружье, — еще раз прошептала я и все же заставила себя распрямиться. Сумела на время отодвинуть боль в животе в сторону, постаралась хоть чуть-чуть нейтрализовать те мощные импульсы, которые она посылала в мой мозг. — Брось ружье.

— Падла… — просипел мужик и сделал шаг ко мне. — Сучка… Из-за тебя… Замочу курву!!! — Он обеими руками перехватил ружье за стволы, не спеша отвел его за спину, и я живо представила, как приклад сейчас раскроит мне череп.

И поняла, что из этой передряги мне выбраться уже не суждено. С пулей в брюхе особо не навоюешь даже против пьяненького подростка, а передо мной сейчас самый настоящий псих, то ли от выпитой накануне водки, то ли от пережитого шока толком не сознающий, что творит. И неизвестно, когда он выйдет из транса.

Мне захотелось закрыть глаза и смириться с судьбой. Костлявая старуха с косой приблизилась ко мне вплотную, и я ощутила на себе ее ледяное дыхание. Инстинкт выживания испарился, не оставив внутри меня даже осадка…

Но все же кое-какие инстинкты еще не утратили силы, и когда на меня обрушился приклад, я сумела в последний момент отклониться в сторону. Как это мне удалось, я не знаю, но мужик, который бил по мне своим ружьем, словно палицей, промахнулся, не устоял на ногах и приземлился передо мной на карачки. А деревянный приклад с такой силой вонзился в землю, что просто благополучно отделился от стволов и увяз в мягкой грязи. У меня перед глазами застыла желтая блестящая макушка и нечистая шея моего противника.

Это был мой последний шанс спасти себя. Спасти Олю. Я вдруг вспомнила, что со мной была Оля. А ведь, прикончив меня, этот лысый ублюдок сразу принялся бы за нее. Ему не нужны свидетели.

А мне совершенно не нужен он…

Я сконцентрировала в ударе все остатки моих силенок. Я вложила в него всю злость, накопившуюся во мне за последние дни. Я не могла промахнуться или ударить недостаточно сильно. У меня была только одна попытка, пока мужик барахтался у меня в ногах, спеша подняться из лужи.

И я использовала эту попытку. Я сломала ему шейный отдел позвоночника. Так, как меня когда-то учили, резко и точно воткнула вытянутые пальцы правой руки в основание черепа. И, кажется, выбила себе палец, но боль от этого была просто ничем по сравнению с тем, что творилось у меня в животе.

Мужик судорожно дернул башкой, сипло втянул в себя воздух и неуклюже завалился на бок, уткнувшись лицом во взбаламученную воду. На поверхности лужи поднялось несколько пузырей. Я проследила за ними отрешенным взглядом, потом машинально отметила, что весь мой свитер обильно пропитан кровью и перемазан в грязи. И подумала, что настала пора хлопнуться в обморок, убраться подальше от всей этой мерзкой действительности. Вот только для этого хорошо бы выбрать место почище, чтобы не захлебнуться в луже. А еще надо успеть отдать последние распоряжения Оле. Чтобы бежала за помощью. Чтобы спасала меня, непутевую, сумевшую словить животом кусочек свинца. Такой горячий! Такой обжигающий!

— Оля… Оле-на… — Я завалилась на бок и поджала к подбородку колени. Кажется, так было легче сносить эту жуткую боль. — Подойди, Оля…

Я скорее почувствовала, чем увидела или услышала, как девочка присела рядом со мной на корточки. Протянула в ее направлении руку и ощутила в ладони ее холодные тонкие пальчики.

— Тебе больно, Марина?

— Оля… Беги в… село… там… машину… телефон… — Я с трудом перевела дыхание. Каждое слово давалось мне с невероятным трудом. Последние силы я истратила на тычок в шею лысого мужичка. — Мне… надо… врача… быстро…

— Хорошо. Я сейчас. — У девочки был совершенно спокойный голос. Или мне так только казалось? — Вот только… к нам едет машина… Ой, еще одна. Две машины, Марина! Грузовики.

Я попыталась повернуть голову и посмотреть, что там за грузовики, но ничего мне не удалось. Я даже не могла понять, а открыты ли у меня глаза. И из последних сил смогла прошептать:

— Ma-шины… хоро-шо… Оля… тор-мо-зи… Они… по-могут.

А может, мне это только пригрезилось, что я что-то шептала? Может, на самом деле этого не было?

Не знаю… Не помню… Кажется, все вокруг заволокло теплым уютным туманом, а боль в животе куда-то исчезла. Кажется, я, благодарная неизвестно кому за это избавление от мучений, глупо улыбнулась в пустоту. Кажется…

Или мне это только пригрезилось?

Может, на самом деле этого не было?

* * *

По всем канонам медицинской науки, после ранения в брюхо и двухчасовой операции, я должна была выйти из комы в состоянии жесточайшей депрессии. Но у меня все не как у людей. А потому, когда очухалась от наркоза, я была в прекраснейшем настроении, хотя и в наидерьмовейшем состоянии. После того, как карлик огрел меня по башке, я чувствовала себя не в пример лучше.

Не спеша открывать глаза, я постаралась припомнить, что же со мной произошло на этот раз. Почему так болит голова? И живот? Опять надо мной потрудился «хозяин»? Кроме того, что долбанул по затылку, добавил еще и в живот? Этого от него можно вполне ожидать. Кулачки он пускает в ход очень охотно.

Впрочем, нет. Карлик тут не при чем. Ведь я же отправила его в кипящий котел. А после этого…

Из-за кулис моей памяти начали не спеша выплывать события последних суток. Оля… Собаки, закопанные в саду… Прогулка по лесной двухколейке через бор… Стычка в деревне… И стычка после деревни…