Николай Андреев оставил рассказ о первых своих впечатлениях от университетских русских преподавателей, лекции которых пользовались успехом и среди студентов других славянских национальностей: «Первые впечатления от факультета были абсолютно грандиозные. Лекции читались на высоком уровне. Профессор Францев читал лекции то по-русски, то по-чешски. Начинал, скажем, лекцию по-чешски, потом переходил на русский язык, потом опять кончал чешским. Он все время проделывал этот трюк. Может быть, оттого, что аудитория у него оказалась крайне смешанной. Присутствовало много чехов. Францев оказался мне очень полезен, потому что, во-первых, читал очень конкретно и за ним было очень легко следить, когда он читал по-чешски, к тому же часто главную мысль, высказанную по-чешски, он потом повторял по-русски и наоборот, что очень помогало в постижении чешского языка. Его материал мы быстро усваивали…»

Особенно поразили Андреева-студента лекции и семинары профессора Евгения Ляцкого, который «читал по-русски, часто очень остроумно. К нему должны были идти люди, которые хорошо понимали русский язык, а таких среди чехов в мое время оказалось крайне мало. У Ляцкого существовал свой, более отвлеченный, а иногда и трудноуловимый аспект. Но это было интересно. Очень часто он высмеивал кого-нибудь из критиков, ядовито прохаживался насчет тематики авторов, что представлялось довольно любопытным…»

Не менее впечатляющими своей необычностью оказались и семинары Ляцкого, которые произвели на молодого студента «настолько потрясающее впечатление», что он даже спустя много лет помнил, когда они начинались: «в два часа во вторник». Андреев описал обстановку, форму общения участников, а также воспроизвел одну из тем семинара Ляцкого: «Он происходил в большом кабинете Ляцкого, где было поставлено двадцать четыре стула, все они были заняты, и кое-кто даже сидел на полу, скрестив по-турецки ноги. Ляцкий пребывал в хорошем настроении и объявил, что предметом сегодняшнего семинара, первого в сезоне, будет обсуждение нового, модного в Советском Союзе в то время метода критики, так называемого формального метода…»

На этом семинаре Н. Е. Андреев познакомился с аспирантом университета Плетневым Ростиславом Владимировичем, который также произвел неизгладимое впечатление на Николая Ефремовича: «…коллега Ростислав Владимирович Плетнев, уже окончивший университет аспирант… писал докторскую работу на тему о природе у Достоевского… Его диапазон знаний и интересов был очень велик, и он оказался значительно старше нас. Это был потомок тех знаменитых Плетневых, которые фигурируют в окружении Пушкина. Ростислава Владимировича я потом близко знал, но с первого же дня он поразил меня размахом своей памяти. Он прочел очень интересный и глубоко поразивший меня доклад, потому что выдвинул не только пункты, которые были сформулированы формалистами, но и проследил шаг за шагом, как они постепенно развивали свои теории и к чему пришли, сделав первую критику их. Надо признаться, что с такой эрудицией я тогда еще не сталкивался. Он наизусть называл десятки публикаций, даже указывая обычно года, когда и где они появились. Он приводил огромное количество цитат, и при этом все было не только ясно, не только учено, но и чрезвычайно интересно. Мы понимали, что перед нами действительно новый подход к литературе…»

«…Благодарен Евгению Александровичу Ляцкому»

Русские ученые в Праге не только развивали науку, преподавали в учебных заведениях дисциплины, но и по мере сил и возможностей помогали своим подопечным студентам выживать в непростых условиях эмигрантской жизни.

Вспоминая свои студенческие годы в бытность учебы в Карловом университете, Николай Андреев отмечал: «Больше всего, положа руку на сердце, я благодарен Евгению Александровичу Ляцкому, который несколько раз сыграл положительную роль в моей судьбе в период, когда я учился в Карловом университете. До революции Е. А. Ляцкий был директором этнографического отдела Русского музея Императора Александра III в Санкт-Петербурге. Он совершал различные этнографические поездки, о которых позднее очень остроумно докладывал в Славянском институте, центральной тогда в Чехословакии организации, занимавшейся исследованием славянских проблем. Он ездил по северу России, и я предполагаю, что его этнографические занятия были на вполне высоком уровне. Кроме того, он печатался в так называемых толстых журналах. Еще в тот период, когда я залпом читал все толстые журналы в библиотеке русской школы в Таллинне, мне неоднократно попадалось его имя, но я не предполагал, что позже доведется хорошо его узнать».

Этнограф, фольклорист, историк литературы Евгений Александрович Ляцкий (1868–1942) жил в Праге с 1922 года. Он был профессором Карлова университета, где заведовал кафедрой русского языка и литературы. Одновременно здесь он возглавлял издательство «Пламя», редактировал газету «Огни», сотрудничал с журналами «Новая русская книга», «Русский архив», с газетами «Воля России», публиковался в «Научных трудах Русского народного университета». К слову сказать, Евгений Александрович был одним из организаторов Русского Народного Университета. Ляцкий активно участвовал в работе различных общественных и научных организаций, был почетным членом Союза русских писателей и журналистов в Праге. Много сил и времени он в качестве председателя отдавал работе в Комитете по улучшению быта русских писателей в Чехословакии.

Евгений Александрович Ляцкий

Евгений Александрович активно занимался популяризацией русской классики, его работы переводились на иностранные языки. В пражский период его жизни вышли его книги: «Классики русской литературы», «Очерки русской литературы XIX в.», «Гончаров в кругосветном плавании. Критико-биографический очерк», «Роман и жизнь: Развитие творческой личности И. А. Гончарова. Жизнь и быт. 1812–1857», «Два мира в приемах изобразительности Л. Толстого» и другие. На 1-м конгрессе филологов-славистов в Праге ученый выступил с докладом «Пушкин-повествователь в "Истории Пугачевского бунта". В 1937 году Ляцкого избрали председателем Пушкинского юбилейного комитета в Праге.

В противовес злопыхателям и недоброжелателям

Судя по всему, успешному и удачливому Е. А. Ляцкому завидовали в русской общине в Праге. С огорчением и болью вспоминал Н. Андреев о злопыхательских слухах и сплетнях о своем преподавателе-кумире и считал их не заслуженными по отношению к Евгению Александровичу: «Ляцкий написал большое исследование о Гончарове и принимал участие в ряде изданий, которые выходили под редакцией Д. Н. Овсянико-Куликовского. Злые языки уверяли, что материалы о Гончарове он получил в приданое, женившись на дочери академика Пыпина, что Александр Николаевич Пыпин мол-де передал собранные им документы, которые не успел обработать, своему зятю. Так ли это, я не знаю. Возможно, какие-то материалы он и получил, но не это предопределило его работу. Он нашел также различные материалы о Чернышевском, опубликовав и их, так что, полагаю, здесь был некоторый процент злословия. После революции Е. А. Ляцкий оказался в Швеции и организовал там издательство "Северные огни", которое выпустило ряд книг русских классиков. Русская зарубежная школа в это время крайне нуждалась в подобных текстах…»