– Она предъявляла к вам какие-то неразумные требования? Она избегала работы с переданными вам документами? Она взвалила на вас бóльшую часть работы, а сама отдыхала?

– Нет, – ответила сержант. – Но в то же время…

– Тогда почему это вас так волнует, Барбара? Сдается мне, потому, что вы не можете прогнуть ее под себя.

– Я просто хочу…

– Речь не о том, что вы хотите. Неужели вы не видите – то, что вы сейчас делаете, уже однажды привело вас к той очень нестабильной ситуации, в которой вы сейчас находитесь?

– Знаю. И поэтому звоню вам.

– И что я должен сделать? Или сказать? Барбара, вы должны понимать, что у меня связаны руки.

– Но…

– Что «но»?

«Вы же были любовниками, – хотелось сказать Барбаре. – А это значит, что вы можете повлиять на нее, и я умоляю вас воспользоваться этим».

Но она не могла этого сказать, потому что существуют определенные барьеры и определенные границы, пересекать которые никому не позволено. Поэтому Хейверс промолчала.

– Нет никакого «но», – продолжил инспектор. – Надо просто делать то, что вам поручено. Из всего, что вы мне рассказали, я понял только, что Изабелла – старший детектив-суперинтендант – делает ровно то, что ей приказали, то есть старается убедиться в том, что отчет КРЖП полон и непредвзят, чтобы сообщить об этом Хильеру, который передаст это члену Парламента, который просил об этом расследовании и который, в свою очередь, объяснит отцу умершего, что сделать больше ничего нельзя и что все выражают ему свои соболезнования.

Барбара молчала – теперь она уже не понимала, что должна сказать в защиту своей точки зрения.

– Вы меня слышите, Барбара? – спросил инспектор.

– К сожалению.

– Прошу вас, услышьте меня. Все, что вам необходимо в данный конкретный момент, – соблюдать правила. Уверен, что это не так сложно, как вам кажется.

– Просто… – Сержант слышала в своем голосе пораженческие нотки и отчаянно хотела скрыть их, но не знала как. – Просто ее пьянка выходит из-под контроля, сэр.

– Вы в этом уверены или вы так думаете?

– Думаю, – ответила Барбара.

– А не может ли влиять на ваши мысли желание сделать нечто, что она запрещает вам делать? – Когда сержант не ответила, Линли продолжил: – Барбара? – И в его голосе ей послышалась та доброта, то его терпение, которые делали его настоящим джентльменом.

– Наверное, – ответила она.

– Значит, именно в этом загвоздка, да?

– Наверное, – призналась Хейверс. – Только… что мне делать?

– Вы знаете что. Надо подчиняться ее приказам, и я уверен, что до конца вашей совместной поездки это вам удастся.

– Наверное, – тяжело выдала сержант в третий раз, вновь поддаваясь доводящей ее до бешенства благожелательности этого человека.

– Это может вам не нравиться, Барбара; никто от вас этого не требует, и я – в последнюю очередь. Вам просто надо пережить это.

– Сэр, – произнесла сержант, – конечно, сэр.

Но когда они закончили, Барбара бросилась на свою монашескую постель в этой монашеской келье, в которую ее засунула проклятая Изабелла. Она хотела, чтобы Линли вмешался, встал на ее сторону, выступил в качестве мостика через этот гребаный бурлящий океан жизни, сделал бы хоть что-то – черт его знает что, – и сейчас чувствовала сильное разочарование. На худой конец, она хотела, чтобы Линли позвонил Ардери и предложил что-то, что позволило бы ей – Барбаре Хейверс – двигаться в том направлении, в котором ей хочется. Она осознавала и не отрицала это. Был такой грех. А еще ей очень хотелось, чтобы он знал, что на этот раз именно старший детектив-суперинтендант, а не Барбара Хейверс, тормозит расследование. Но этого не случилось, и оставалось лишь сделать то, что было в ее силах.

Сержант подошла к телефону, позвонила Ардери и сказала, что не будет обедать. «Устала как собака», – пояснила она.

«Очень хорошо, – услышала Хейверс. – Завтра утром будьте готовы к отъезду».

Ладлоу, Шропшир

Изабелла уже поставила чемодан на кровать, но собираться еще не начинала. Она ждала, пока ей принесут заказанный лед, и не собиралась начинать сборы до того, как пропустит стаканчик на ночь. На этот раз Ардери потребовала, чтобы ей принесли ведерко со льдом, а не три-четыре жалких кусочка, болтающихся в стакане. «Наверняка, – сказала она вездесущему Миру, – в гостинице есть ведерки для шампанского или что-то в этом роде. Есть? Прекрасно. Это вполне подойдет».

Свой первый «стаканчик на ночь» Изабелла уже успела пропустить в холле, служившем баром, и не собиралась никуда выходить из отеля. Она полностью контролировала себя, и на нее совершенно не повлияли ни вино, выпитое за обедом, ни бренди, которым она угостилась после. Так что еще одна водка с тоником ей не помешает.

Когда появился Мир с ведерком для шампанского в руках, Изабелла быстро поблагодарила его и приступила к делу. «Водка с тоником как раз то, что надо», – решила она. Это дело хорошо ляжет на уже выпитые водку, вино и бренди, хотя последние уже давно разошлись по организму, впитанные едой, которую она съела за обедом.

Изабелла приготовила выпивку, подошла с ней к дивану, стоявшему в ее номере, села и стала медленно пить, размышляя о расследовании: как его видит она и как его хочет видеть эта выводящая ее из себя Хейверс.

Изабелле пришло в голову, что каждое из сомнений сержанта или несущественно, или может быть проигнорировано. Почему не была задействована КСУП? Да потому, что КРЖП решила, что в деле нет признаков уголовного преступления. А без этого КСУП некого преследовать. Почему Раддок не остался с диаконом в одной комнате? Да потому, что ему никто этого не поручал и никто не сказал ему, что диакона в чем-то обвиняют. Что ему сказали – и это подтвердила КРЖП, – так это то, что за арестованным приедут патрульные и отвезут его в Шрусбери. Что же касается камеры, положение которой изменили перед телефонным звонком, то какой смысл делать анонимный телефонный звонок, если твои «фас и профиль» появятся на пленке?

«Мы, – решила Изабелла, – сделали гораздо больше, чем поручил нам Хильер, направляя нас в Шрусбери». Они разыскали Ломакс из ежедневника диакона и переговорили с Финнеганом Фриманом из списка членов детского лагеря. Встретились с отцом Спенсером и поболтали с Флорой Беванс. И даже опросили патологоанатома, несмотря на то что ее полный отчет имелся в материалах КРЖП. Конечно, они могли бы продолжать двигаться по пути, выбранному Хейверс, но их сюда прислали не за этим.

Ардери допила стакан и встала. На мгновение у нее закружилась голова. «Слишком резко поднялась. Надо быть поосторожнее».

Она как раз пересекала комнату, чтобы заняться своими вещами, когда зазвонил ее мобильный. Подойдя к нему, Изабелла взглянула на номер. И немедленно почувствовала злобу. Ее уже достали и этот Боб, и его будущая счастливая жизнь в Новой Зеландии, и его намерение убрать от нее ее сыновей еще дальше, чем это было раньше.