Как и всегда, перед входом лежала стопка ковров. Динь остановилась рядом с ней, слезла с велосипеда и стала внимательно рассматривать концы ковров, будто искала тот, который подошел бы к ее спальне. Через несколько мгновений к ней присоединился хозяин магазина, оказавшийся не выходцем с Ближнего Востока, как можно было бы предположить, а скорее шотландцем с таким акцентом уроженца Глазго, что понять его было практически невозможно. У Динь был бо́льший шанс разобрать, что говорит торговец, если б он изъяснялся на фарси.

Девушка объяснила, что смотрит на то, что он может предложить, а после того, как он ответил ей то, что он ответил, вежливо поблагодарила: «Большое спасибо, но нет». Ведь она просто хотела спрятаться, пока горизонт не очистится и она сможет вернуться в дом.

Динь понимала: в то, что она говорила в доме, поверить можно было лишь с большим трудом. Просто когда Финн сказал ей, кем была женщина, у нее ум зашел за разум. Последним, кого она ожидала увидеть в гостиной, невинно спускаясь по лестнице, был детектив из полиции, беседующий с Финном.

Изучение стопки ковров задержало ее минут на десять или чуть больше. Так что пришлось вступить с шотландцем в беседу, темой которой, скорее всего, была обратная сторона ковровых изделий. И опять она ничего не понимала из того, что он ей говорил, но поскольку торговец жестикулировал и гладил изнанку ковра и поскольку ей удалось разобрать такие слова, как «вручную» и «узлы», то Динь кивнула и сказала: «Да, я понимаю». К счастью, большего от нее, по-видимому, и не требовалось. Послушав владельца еще минут десять, она наконец произнесла: «Большое вам спасибо» – и выкатила велосипед на улицу.

Полицейской машины уже не было. Динь была в безопасности. Для того чтобы добраться до дома, ей понадобилось меньше минуты. У входа она положила велосипед на бетонное покрытие. Войдя, как можно тише прикрыла за собой дверь и направилась к лестнице. Но у нее ничего не получилось.

– Эй ты, послушай, – услышала она голос Финна из гостиной. Динь притормозила и увидела, что он, как и раньше, продолжает сидеть на этом ужасном диване, который они разыскали в одном из бесчисленных благотворительных магазинов Ладлоу. Он пытался выбрать что-то из развалившегося буррито и вытирал пальцы о поверхность дивана.

– А вдруг кто-то захочет сесть именно сюда, Финн? – сказала она ему, имея в виду его вытирание пальцев о выцветшую материю, на которой оставались следы фасолевого сока – или что там еще есть в буррито.

– И чё все это должно было значить? – спросил он Динь, не обращая внимания на ее замечание.

– Ты это о чем?

– Да обо всей этой хрени вроде «мы с Бруталом…». Ты слишком явно подчеркивала, что хочешь, чтобы коп не слезла с меня живого.

– Не понимаю, о чем это ты.

– И в этом все дело, да? – Финн внимательно рассмотрел оставшийся конец буррито, решил, по-видимому, что он вполне съедобен, и откусил. – А вот мне так не показалось.

Он встал. На диване остался след от его задницы. Так же, как и след от задницы копа, если уж на то пошло. Финн подошел к ней и произнес, чавкая при этом больше, чем требовалось:

– Должен сказать, Динь, что че-то перестал тебя понимать в последнее время.

– А понимать нечего. – Динь направилась к лестнице, но парень ловко встал у нее на пути.

– Пропусти, Финн, – сказала девушка.

– Че говоришь? Я тебя че, держу или как?

– Ты загораживаешь мне проход.

– А те это не ндравится, да? Тогда давай, колись. Что за хрень здесь происходит?

– Ничего. Просто мне не нравится, когда обо мне плохо думают, а я ни в чем не виновата.

– Особенно ежели так думает коп, да? А почему так? Ты че-то скрываешь?

– Нет!

– Так вот, хочу тебе сказать, что мне так не кажется.

– Я не могу отвечать за то, что тебе кажется, – ответила Динь. – А теперь отойди в сторону.

Она оттолкнула Финна в сторону и взбежала по лестнице. У себя за спиной услышала голос Финна: «Не держи меня за дурака, Динь». Больше она ничего не слышала, потому что зашла в свою комнату и заперла за собой дверь.

Она поспешно прошла к небольшому платяному шкафу и стала вынимать его содержимое. Хотя ей не терпелось добраться до нужных вещей, Динь не стала вываливать вещи горой на пол, как это обычно делают героини телевизионных сериалов, когда режиссеру надо показать зрителям, что они в панике. Вместо этого она снимала их с вешалок и аккуратно раскладывал на постели.

Из-за ситуации в ее семье Динь уже многие годы сама покупала себе наряды. И деньги на них, начиная с двенадцати лет, копила, подрабатывая няней, помощником продавца в магазине, пропольщиком сорняков на огородах, занимаясь выгулом и кормежкой собак, поливом растений и всем тем, на что хватало ее ограниченного времени. Поэтому для нее каждая пара обуви, каждая юбка, пара джинсов, свитер или пуловер были особо ценны. Она не расставалась с одеждой до тех пор, пока не занашивала ее практически до дыр. Просто не могла себе этого позволить.

Но сейчас… Она должна избавиться от двух вещей, дорогих ее сердцу. Они висели в самом дальнем углу шкафа, и чтобы обнаружить их, ей пришлось рыться в зимней одежде. Динь повесила поверх них свое красное шерстяное пальто, и именно его она вытащила на свет божий. Расстегнув пуговицы, посмотрела на спрятанные под ним топ и юбку.

И прежде чем у нее появились мысли о том, сколько они стоили, и о том, как их ей будет не хватать, девушка схватила их в руки и выудила со дна шкафа пустой пакет.

Она так и не смогла просто запихнуть в него эти вещи. Вместо этого аккуратно сложила их и натянула на них пакет, который после убрала в рюкзак. В какой-то момент Динь попыталась убедить себя, что это совсем необязательно, – но вся проблема была в том, что она не могла позволить себе зависеть от случая.

Ладлоу, Шропшир

Барбара Хейверс знала, что ей необходимо попасть в колл-центр в Шропшире. Она хотела прослушать то сообщение о Йене Дрюитте, из-за которого его доставили в полицейский участок Ладлоу в ночь его смерти. И хотя сержант прочитала расшифровку звонка в отчете КРЖП – она уже выучила наизусть этот чертов текст, – ей все-таки казалось, что предыдущие дознаватели могли что-то упустить. Это могло быть всем, чем угодно: начиная с произношения какого-то слова, характерного лишь для одного-единственного человека, связанного с Дрюиттом по жизни, и кончая шумом на заднем плане, который мог оказаться связан с кем-то, о ком они еще даже не слыхали.

Сержант хорошо понимала, что, намереваясь прослушать звонок на номер 999, она выходит за флажки, расставленные для нее старшим детективом-суперинтендантом. Но пыталась уверить себя, что это ее долг перед мертвым – не оставить для себя ни малейших сомнений.

Шрусбери находился милях в тридцати от Ладлоу, прямо по шоссе А49. Барбара была уверена, что на поездку туда и обратно ей понадобится не больше двух часов. Но ей надо было, чтобы Гэри Раддок или одолжил ей свою машину, или отвез ее туда. Он сказал, что отвезет.