Ничего иного в памяти не нашлось, а это, скорее всего, значило, что первой скрипкой тут выступает Компьютер. Он снова создал локацию, надергав для нее информации с моего жесткого диска. Тем более, помнится, лежала у меня там игрушка про пиратов… Как он этих средневековых пиратов вставил в ту игру, в которой я сейчас нахожусь, – вопрос…

Я пошевелил босыми ногами. Из крюйт-камеры доносились обрывки разговоров. Там от нечего делать баталеры пересыпали порох и пересчитывали заряды. Из камбуза ветер доносил запах жареного мяса. Я видел, как кок свирепо махал ножом, шинкуя продукты перед отправкой в котел. Эти, пожалуй, были единственными, кто работал на корабле. Остальные лениво расположились в тени надстроек, подальше от капитана, и курили или пытались поймать рыбу. Переводя взгляд с места на место, я подумал: «Ну и тоска! Хоть бы торпеду бог послал…»

Подождав несколько минут, разочаровался – торпеды не наблюдалось. Может быть, бог берег ее для кого-то более достойного.

– Собачья жизнь, – пожаловался Пуго, перехватив мой тоскливый взгляд.

Сердитый Зорбич поправил его:

– Врешь. Лично я живу лучше собаки…

Я не успел вмешаться – не хватало нам еще тут перессориться, – как сверху, с марсовой площадки, раздался крик:

– Дым! Дым на горизонте…

Так. А вот это может быть интересным! Неужели враги? Пора бы…

Я трижды хлопнул в ладоши…

* * *

Никак новая личность? И как меня тут величают? Ныряю в память… Капитан подводной лодки «Коррубция», сеньор Бисекарисеко. Смешно… Почти румын. Разглядываю себя в зеркале. А мундир красивый… Эполеты, шнурки какие-то… Это вам не простенькое хаки, а что-то военно-морское… В руках у меня рукоятки перископа. Подводная лодка? Что там, за бортом?

Испанские галеоны, фыркая паром, чинно шествовали перед моими глазами. Они выходили из-за черного обреза перископного поля зрения, медленно покачиваясь на волне, несколько секунд держались в поле зрения «Коррубции» и пропадали за таким же черным обрезом с левой стороны, уступая место следующему кораблю.

Приглядевшись и пересчитав посудины, я принялся шепотом ругаться – кораблей оказалось слишком много, и все наверняка с серебром. Слишком уж лакомый кусок для пиратов. Что они там в штабах, не соображают? Наверняка ведь нападут.

Одно успокаивало – вокруг галеонов шастали туда-сюда бальсовые плоты с морской пехотой. Схватившись за подбородок, я заходил по тесной рубке, терзая шпорами роскошный персидский ковер. Ну как тут работать?

Освободившееся место у перископа тут же занял кривой боцман «Коррубции», как я вспомнил, откликавшийся на прозвище Косоокая жаба. Не переставая ходить, я бросил:

– Идут?

– Идут, мой капитан… – торжественно ответил боцман.

Я прошелся еще раз из угла в угол.

– Научились ходить. Видишь, как идут?

Боцман ответил тут же, словно ждал вопроса:

– Гуськом. Мой капитан!

Неужели?

Я ужаснулся и, ухватив боцмана за плечо, отшвырнул от перископа. За спиной что-то упало, метнулся запах какао, но отвлекаться было некогда – перед глазами вновь замаячили испанские корабли. Если это простой «гусек»…

– Дур-р-р-ак! – с облегчением сказал я пару секунд спустя, раскатывая букву «р» больше, чем следовало. – Какой же это «гусек»? Глазищи, что ли, пропил? Это же «страшный гусек»!

Боцман спорить не стал.

– По мне, капитан, все одно. – Тон его был миролюбив до крайней степени. – Пускай хоть ко дну идут. Нам от них одно беспокойство безо всякого удовольствия. Кто ж на эдакую армаду решится руку поднять?

– Учишь вас, дураков, учишь… – сказал я ласково, – а все напрасно… У них задача такая – гадить где ни попадя… Так что мимо этого каравана они не пройдут.

– Ох, не верю я в это…

– Повешу на перископе!

– За что, капитан?

Я все-таки оторвался от окуляров и глянул на боцмана. Тот лежал на ковре в вольной позе и вытирался от остатков моего завтрака.

– За слабость зрения и невосторженный образ мыслей.

– За это можно, – неожиданно покладисто согласился тот. – За это я и сам кого хочешь повешу.

Боцман ковырнул в носу, разглядел добычу и спросил:

– И что делать будем?

А действительно, что делать-то? Искать эту гоп-компанию? Или ждать, когда те сами на караван выйдут? Ведь и правда не пропустят инсургенты его! Любая революция нуждается в финансировании. Ведь где-то рядом они… Топить их надо. И главное, есть чем! У меня же тут реальная вундервафля есть!

Навалившись всем телом на ручки, я втянул перископ внутрь.

– Иди-ка ты, Жаба, в торпедарий, – задумчиво сказал я, выводя разговор из зоны розовой мечты в зону боевого приказа. – Возьми экземпляр из девятого загона. Пассивируй его… Ну, в общем, как обычно.

– Опять я? Да? – возмутился боцман. – Послать больше некого? Или мне жизнь не дорога?

От его тона мои брови сами собой сошлись углом.

– Ты не ори. Думаешь, раз перископ убрал, так тебя и повесить не на чем? Найду на чем вздернуть. Вон. Вместо якоря повешу… Тоже недурственно выйдет.

Боцман словно переродился. Прижал руку к сердцу, добродушно сузил косые глазки:

– Извини, капитан. Это от нервов…

– За такие слова твои нервы надо на ворот намотать, а тебя самого серпом по этим самым… Понятно?

Боцман оторопел, а я жестом показал, что именно надо сделать. На лице у него появилось такое кислое выражение, что я рассмеялся, чем усугубил нервное состояние подчиненного. Едва переставляя ноги, тот вышел из каюты.

– Эй, дежурный! Давай команду на всплытие и обсервацию!

Карта на столе не давала ответа на главный вопрос – где сейчас противник. Неужели программисты сюда еще какую-нибудь головоломку втиснули? Нет. Это явно лишнее.

Лодку качнуло, я почувствовал, как корабль стремится вперед и вверх. Через несколько минут судно встало.

– Капитан! Капитан!

За дверью простучали сапоги боцмана.

– Нашлись! Есть связь!

В этот момент Косоокая Жаба выглядел как настоящий друг животных. В одной руке боцман держал пингвина, черно-белого, как жизнь пирата, а в другой – почтового голубя.

Я недовольно поморщился и отстранился. От пингвина несло рыбой и неорганической химией – дрессированные взрывчатые пингвины сидели на нитроглицериновом прикорме и были исключительно взрывоопасны. Напрасно он приволок его в капитанскую каюту, но связь – это жизненно важно.

– С «Инфлюэнции»?

– Да, мой капитан!

Боцман попытался прищелкнуть каблуками, но у него ничего не получилось – помехой тому стали ковер и шпоры. Лист развернулся. Я пробежал по нему взглядом, улыбнулся. Никуда, оказывается, наши товарищи не потерялись. Просто сидели в засаде за линией горизонта. Тоже ждали, выглядывали караван, понимая, что пираты его не пропустят. И не зря сидели, оказывается!