– В чем твоя вина?

– Случилось все то, чего я не должна была допускать. Это… – Она не смогла поднять на него взгляд и отвернулась к окну. – Боюсь, что это не должно повториться.

Он прислонился к дверному косяку, глядя на нее, и подумал, что слова могут причинить больше страданий, чем любая рана. И как только ему в голову пришло, что она когда-нибудь будет принадлежать ему? Она казалась такой прекрасной, когда стояла у окна в своем небесно-голубом платье и солнечный свет падал ей на волосы! То, чем они занимались, стало казаться ему сном. Она не могла ему принадлежать. Она была Сидни Дарроу, у нее была своя стая. Друзья. Все ее любили, она могла пойти куда угодно и делать все, что хотела, потому что она была свободна. А что такое он? Найденыш. Последний человек на свете, которого она выбрала бы себе в спутники.

– О боже, Майкл, не смотри на меня так! Он отвернулся, чтобы она не видела его лица. Сидни начала плакать.

– Прости меня, прости. Мне так жаль… Я не знаю, что делать. Посмотри на меня, скажи мне, что ты думаешь.

Ее ладонь коснулась его спины так робко и нерешительно, будто он был ей чужим.

– Прошу тебя, не надо грустить. О, Майкл, прошу тебя!

Сидни хотела, чтобы он улыбнулся и сказал, что с ним все в порядке. Сэм так говорил, когда падал и расшибал коленку, а она целовала его, чтобы утешить.

– Но мне грустно, – возразил Майкл, поворачиваясь кругом, чтобы посмотреть на нее. – Я люблю тебя. Мы ничего плохого не делали, Сидни. Ты это знаешь. Если бы ты меня любила, было бы не важно, что сказала тетя.

Он отошел от двери, чтобы она могла выйти.

– Не говори мне, чтобы я не грустил, – сказал он снова. – Это бесполезно.

Она не двинулась с места. Просто продолжала плакать.

– Разве ты не хочешь уйти? Или ты хочешь, чтобы я ушел?

Сидни прижала руку к горлу. Она попыталась заговорить, но так и не смогла, только покачала головой.

– Ладно, тогда я сам уйду.

Майкл отвесил легкий поклон – он видел однажды, как это делал Линкольн Тэрнбулл, – и вышел.

* * *

В поезде по дороге в зоопарк Сэм рисовал картинки, чтобы его развеселить. – Вот озеро, а это наш дом. Вот мое окно. А вот и я выглядываю из окна. А тут твое окно и ты в нем. Видишь?

Майкл улыбнулся и сказал, что ему нравится. Он сказал, что ему нравится нарисованная лошадь и поезд. Он все время улыбался, но, кажется, не сумел обмануть Сэма, да и Филипа тоже. Откуда они узнали? Поскольку он не мог рассказать им, что случилось, Майкл старательно делал вид, что ничего особенного не произошло, все идет как обычно. Но он был твердо уверен, что они знают.

– Смотри, Майкл, это ты. Ты смеешься. Он посмотрел на рисунок, лежавший на коленях у Сэма: круглое лицо с черными глазами и улыбающимся от уха до уха ртом. Голова с черными волосами, и галстук в крапинку на шее, как тот, что он надел сегодня. «МАЙКЛУ МАКНЕЙЛУ ОТ СЭМЮЭЛЯ АДЭРА ВИНТЕРА», – написал Сэм под портретом крупными печатными буквами.

– Спасибо, Сэм!

– Сложи его и держи у себя в кармане. А когда тебе станет грустно, сможешь развернуть и сразу развеселишься.

В горле у Майкла стоял ком. Ему хотелось крепко обнять Сэма, но он удержался. В последнее время он стал забывать, что он не член этой семьи, пока вчера Сидни и тетя Эстелла ему не напомнили. Больше он никогда не забудет.

Зоопарк располагался в Линкольн-парке. К этому времени Майкл уже знал, что такое «зоопарк», потому что Сэм не умел хранить секреты и все рассказал ему заранее. Сначала он решил, что это шутка. «Это такое большое место, где держат животных, чтобы люди могли прийти и посмотреть на них», – объяснил Сэм, но Майкл ему не поверил. Как это можно «держать животных»? Разве они могут принадлежать кому-нибудь? Однако стоило ему пройти сквозь высокие железные ворота зоопарка, висящие на каменных столбах, как он почуял острый запах неволи и понял, что это правда.

– Давайте сначала посмотрим слонов. Вон там, рядом с жирафами. Знаешь, что такое жираф, Майкл?

Нет, на самом деле он этого не знал, а когда увидел – не поверил своим глазам.

– Ты посмотри на его шею, – вслух удивился Майкл, позволяя увлечь себя к невысокому железному ограждению с перилами, за которым находился еще один, гораздо более высокий частокол. – Посмотри на его ресницы! Что за странное существо!

Сэм радостно засмеялся, прижимаясь к Майклу, и захлопал в ладоши.

– Видишь, какая шея! Это чтобы он мог есть листья с деревьев. Папочка говорит, что это эволюция.

Слоны оказались еще более удивительными, чем жирафы. Они были… необъятные! Медлительные, с тяжелой поступью. С добрыми глазами, желтоватыми бивнями и морщинистой мягкой шкурой, похожей на резину. Они напоминали фантастических персонажей из какой-нибудь детской книжки, а не настоящих животных.

– Откуда они взялись? – спросил Майкл, глядя, как Филип бросает орехи в их огромный загон.

– Они из Африки, – ответил Сэм, указывая на табличку, прибитую к ограждению. – А вон там индийские слоны. Смотри, он берет пищу прямо с руки.

Мальчик вытянул руку как можно дальше в сторону загона, и длинный сморщенный хобот развернулся над его ладонью. Но в последнюю минуту Сэм взвизгнул и отскочил, уронив арахис на землю.

Слон подцепил орех хоботом и сунул его в свой маленький рот.

Невероятно! Майкл никак не мог прийти в себя от изумления.

– А как они сюда попадают? Почему их не отпускают?

– Их ловят охотники и продают зоопаркам. Почему их не отпускают? – Филип засмеялся. – Потому что они бы все растоптали. Вот этот весит около трех тонн, и бог его знает, что он ест. Как бы то ни было, они бы не выжили сами по себе. Это же Чикаго, а не Африка.

– Тогда почему бы не оставить их там, где они живут?

– Ну… тогда мы не могли бы прийти и посмотреть на них.

– Мы могли бы смотреть на картинки, – неуверенно предположил Сэм.

– Да им тут нравится, – возразил Филип. – Они всем довольны.

– Откуда ты знаешь? – спросил Майкл, пристально вглядываясь в громадных животных и пытаясь определить по их непроницаемым глазам, довольны ли они.

– А почему бы им не быть довольными? Все, что от них требуется, это есть и спать.

– Верно, – согласился повеселевший Сэм. – Им здесь нравится. Пошли смотреть гиппопотамов.

У гиппопотамов были лягушачьи глазки и крошечные ушки, необъятные челюсти и большие языки. Более уродливых существ Майкл в жизни своей не видел. Один был еще детенышем. Он походил на гигантского щенка и все время жался к толстому лоснящемуся боку своей матери.

Носороги оказались столь же удивительными и странными – интересными, но какими-то ненастоящими. Они напоминали отяжелевших и перекормленных сказочных единорогов, заключенных в панцирь. Майкл был уверен, что в действительности таких животных не бывает. Возможно, Филип прав, и эти звери, пойманные на другом конце света, запертые в огороженных загонах с цементным полом, чтобы люди могли на них посмотреть, в самом деле чувствуют себя хорошо. Кто мог бы сказать наверняка? Вид у них был спокойный.